Часто кажется, что субсидированные из федерального бюджета пошлые комедии и патриотические мелодрамы современного российского кинематографа снимаются ради освоения выделенного бюджета и более глубокого внедрения путинских «духовных скреп». На их фоне последняя экранизация гоголевского «Вия» выглядит некоторым исключением.
Видимо, превращению фильма в трэш помешал статус международного проекта: участие в нем, кроме России, приняли Великобритания, Германия, Чехия и Украина. А снимал «Вия» все же российский режиссер — малоизвестный Олег Степченко. На его счету два посредственных боевика, и в художественном плане «Вий» оказался еще одной посредственностью.
«Вий» абсолютно не соответствует заявленному жанру фильма ужасов — он больше похож на комедию.
Единственный наводящий ужас эпизод за все два с половиной часа фильма — «обманка», внезапный резкий и громкий удар лодки, в которой герои плывут среди абсолютной болотной тиши, о подводный пень. Степченко сгустил туман, как Тим Бертон в «Сонной лощине», перенес действие в зловещий мрачный лес, как в «Ведьме из Блэр» или «Таинственном лесу» Шьямалана, но так и не смог погрузить зрителя в атмосферу тревоги.
Помешали типажи героев фильма. Они анекдотические и стереотипные. Прикарпатский хутор, где разворачивается действие «Вия», населен исключительно казаками: с чубами, саблями, серьгой в ухе. При этом единственное занятие хуторян — беспросветное пьянство.
В большинстве сцен фигурирует неизменная бутылка мутного самогона, который, по заведенной российским кинематографом традиции, все славяне употребляют вместо воды. В конце фильма, когда на экране появляется гигантский логотип водочной компании «Хортиця», вопросы к мотивации ведер выпитого алкоголя отпадают сами собой.
Протагониста, картографа из просвещенной Европы Джонатана Грина, в исполнении английского актера Джейсона Флеминга, превратили в комично-наивного Иванушку-дурачка, будто сошедшего с советских кинолент-сказок, вроде «Морозко».
Если постараться, то к серьезным персонажам можно отнести разве что немую Настусю. Сошедшая с ума из-за пережитого стресса и потерявшая дар речи, она появляется в нескольких коротких эпизодах.
Не осталось в фильме ничего и от Гоголя — разве что название.
Однако «Вий» представляет интерес своим неожиданным ценностным посылом.
В то время, как в России многие обеспокоены тем, что население страны впадает в религиозное мракобесие, «Вий» в итоге становится пропагандой научного мировоззрения. Оказалось, что никакого волшебства не существует, а все ужасы при помощи научных достижений инсценированы главным злодеем — тщеславным православным священником, который возомнил себя пророком новой религии и для привлечения адептов выбрал украинский хутор.
