Светлана Алексиевич выступает везде, куда ее приглашают. Она любезно согласилась встретиться с журналистами, собравшимися в Минске на конференцию «Медиа Беларуси: вызовы и шансы». Вот некоторые ее высказывания и афоризмы.
Накануне, 11 февраля, Светлана Алексиевич раздавала автографы на Минской книжной выставке-ярмарке. Фото Ирины Ареховской.
Лукашенко постарел, его энергетика упала, а народ поумнел.
Мы оказались запоздалой нацией, а теперь еще и подневольной.
У нас нет иных идей, кроме национальной, но и она не такая, как в Польше и Чехии.
Просветленная часть — она мизерно мала. Как написал Акудович, «агеньчыкі сярод цемры».
Элита сосредоточилась на языковой травме, и это было непонятно населению, и только сейчас спустя 25 лет что-то изменилось в языковом смысле. Молодежь заговорила по-белорусски, стали модными вышиванки.
[Оппозиции] необходимо иметь мировоззрение, а не просто, мол, «Лукашенко плохой».
Нет эти люди [из демократической оппозиции] возьмут власть, власть возьмут совсем иные люди, которых мы даже не различаем в толпе. И дай бог, чтобы это были люди без Трампа в голове.
Мы с Белковским спорили про Обаму. Он считает, что Обама был слабым человеком. Я то же слышала во всем мире. Но для меня Обама — тип политика будущего. Который стоит не на позиции силы, а на позиции ценности другого, ценности человеческой жизни.
Мы, люди эпохи войн и революций, людям последующих эпох будем казаться варварами.
Демократы повторяют мантры, как шаман, у которого уже нет сил.
Образование — самое слабое наше звено.
Полудобра не существует. Есть или добро, или зло.
Я в молодости больше всего любила читать философов. Особенно французских философов. И религиозную литературу любила читать — Меня, Шмемана.
Читаю нашу журналистику — российская сильнее, чем белорусская — и вижу, как повторяют те же мысли, только нанизывают другие факты.
Я всегда приходила к человеку как к другу.
Я не народник по убеждениям.
В журналистике я ищу новую мысль.
Андрея Горвата мне безумно интересно читать.
Мечтания на кухне и были причиной нашего поражения, потому что мы не знали реального положения.
Дело не только в страхе. Люди не видят в нашей оппозиции точек опоры.
Как быть счастливым в тревожное время? Влюбиться. А еще радовать может ребенок, природа.
Обыватель — вечная фигура, серая масса. В деревне это крестьянин, который очень тяжело трудится, и вся энергия уходит на выживание. Учитель, врач, инженер — редко встретишь человека думающего. До революции интеллигенция в деревне была сильнее. По-моему, в России то же самое. И выбраться из этого очень сложно. Вот мы пригласили Ольгу Седакову, и я сидела и думала: вот они осколки подлинной российской интеллигенции.
Я в политику не пойду, я всегда буду писательницей. А настоящее писательство захватывает тебя полностью. Быть хорошим писателем — это вся жизнь.
Я долго собираю материал, и лишь на пятый-шестой год находятся силовые линии.
Я недавно Чалого читала, очень понравилось мне.
У нас проблема: во главе какого бы то ни было дела нет сильных личностей. Был довольно интересный Милинкевич, но и его сломали.
Испытание лагерями выдержали лучше, чем испытание долларом.
У нас императорское президентство с примесью социализма.
С людьми начинаешь говорить — у них каша в голове.
Дай бог сил Украине. Если вы оторветесь от советского прошлого, то и на нас это повлияет.
Майдан — на антироссийском был замешан. Если бы не было антирусского, Майдана бы не было.
Пазняка не хватило, он оказался очень узким человеком. Ему надо было быть здесь, и вместе с народом пройти этот путь. А [не] из-за рубежа давать советы, во всех видеть провокаторов…
Мой отец был коммунист до конца жизни. Просил партбилет положить в гроб.
Мы не знаем, кто мы.
Ненависть нас не спасет. Нас спасет понимание.
Люди умнее и власти, и оппозиции: они поездили [по миру] и читают.
Читатель, которому я на книжной ярмарке подписывала книгу, сказал мне: «Я никогда с такой радостью не стоял в очереди. Я ухожу с чувством, что я не один».
Мы будем видеть эффект травы. Люди, у которых власть, многое могут сделать, но не могут остановить время.
Мы — постколониальная страна. А жертва — это опасное существо. Но нацию нельзя построить на обидах. Ее нужно строить на самоуважении.
В Беларуси пока еще все пронизано советским.
Поговори с любым айтишником, и становится ясно: через 10 лет то, в чем мы копаемся сегодня, станет совсем неинтересным. Слишком ускорилось время.
Я зашла в Москве в магазин. У нас в Минске выбор лучше. Я так и сказала. А мне россиянка, услышала, и говорит: «Это Обама виноват».
Давайте делать из себя современных людей.
