Белорусский бренд LSTR Adzieńnie снова засветился в новостях. Их коллаборация с Лидской обувной фабрикой вызвала живой интерес. За легендарными кедами, дизайн которых доработала компания LSTR, буквально стояли очереди. Но закончилось все скандалом. Фабрика сначала выпустила только часть заказанной партии, а потом и вовсе отказалась от сотрудничества с LSTR. В итоге молодой бренд получил волну негатива от клиентов.
Объяснить подробнее, как это произошло, «Наша Нива» попросила Илью Аксенова, основателя LSTR. Он рассказал о нюансах работы с госпредприятиями, об отношении белорусов к работе и даже о том, почему иногда ему хочется закрыть свой бизнес.
«Наша Нива»: Расскажи подробнее, что за конфликт у вас произошел с Лидской обувной фабрикой.
Илья Аксенов: После маленькой пробной партии мы решили заказать на Лидской фабрике 600 пар. Договаривались в конце мая, обувь обещали отгрузить нам через три недели. И вдруг все затихло.
Лето шло. Мы не получали ничего. Директор тупо перестал выходить на связь, при том что у нас был его мобильный номер — то есть он знал, кто ему звонит. Чтобы узнать о состоянии нашей заказа, мы были вынуждены как-то отыскивать телефоны рабочих, звонить им, выяснять, на каком этапе наш заказ.
Только сейчас, в самом конце июля, мы получили лишь часть, около 200 пар. И директор начал рассказывать, что для него наш заказ на 600 пар — это очень мало… Но почему тогда он вообще начал сотрудничество, а не сказал сразу?
Странно, что они отказываются с нами работать. Интересно, как на это смотрит государство и концерн «Беллегпром». Мы сами вышли на Лидскую фабрику, предложили им деньги, а оказалось, что деньги им не нужны.
После того, как поднялся шум, директор сразу нашелся, позвонил мне и сообщил, что не желает больше работать с LSTR. Мол, не так мы дела решаем. А как надо? Нужна предоплата? Скажите, мы заплатим, мы не против. В чем конкретные претензии?
Директор сказал, что сроки затянулись из-за проблем с поставками кожи на фабрику. Так почему было не сообщить об этом раньше? Просто позвонить и сказать. У нас же самих производство, мы понимаем, что бывают форс-мажоры.
И теперь мы попали в максимально дебильную ситуацию. Я крайне недоволен и возмущен. На нас люди сейчас выливают свой негатив — посмотрите на комментарии в соцсетях.
«НН»: А сколько всего человек ожидали обувь?
ИА: Около 1000. Мы сначала заказали 600 пар, потом бы заказали еще столько же. И, думаю, продолжали бы заказывать.
Причем мы были готовы продолжать сотрудничество даже после всех этих недоразумений. Фабрика могла бы выставить свои условия, мы бы согласились. Скажу больше, даже если бы фабрика нам подняла стоимость пары обуви, мы бы все равно у нее купили бы. Просто для того чтобы сохранить репутацию, даже если бы по деньгам для нас было невыгодно.
А теперь получилось так, что LSTR сделали отличную рекламу лидским кедам, а у самих сильно пострадала репутация. В комментах клиенты активно нас гнобят. Я понимаю, что людям иногда хочется обидеться и поплакаться, хотя на самом деле, может, не все так и плохо. Но как бы там ни было ситуация очень неприятная, тем более нашей вины в ней нет.
«НН»: Получается, с обувью от LSTR — всё?
ИА: Пока что да. Как минимум до следующей весны. Там посмотрим, подумаем, может, попробуем что-то сделать.
Это хороший урок. Следующий раз я десять раз подумаю, стоит ли браться за такое сотрудничеством. Но я уверен, что в работе с госпредприятиями не все так плохо.
«НН»: Работали ли раньше с госпредприятиями? Каковы впечатления?
ИА: Не считаю, что если государственная фирма, то это сразу значит «совок», просто нам не повезло.
Да, госпредприятие, это, как правило, большая бюрократия, но свою работу они делают нормально.
«НН»: А в чем принципиальная разница между работой с частным бизнесом и государственным?
ИА: Если честно, то разница не такая уж и большая. Да, у частников обычно больше заинтересованности. Но всех всегда интересуют в первую очередь большие объемы заказов.
Правда, у нас бывает тяжело протолкнуть инициативу, уговорить людей к сотрудничеству. Но, может, это и нормально. Когда к нам кто-то обращается, мы и сами, бывает, долго присматриваемся к клиенту: кто он, что он.
«НН»: Сколько сотрудников сегодня работает в LSTR?
ИА: Семеро. Четверо из них — на производстве. Ну и плюс бухгалтер на аутсорсе, дизайнеры, но их мы не считаем.
«НН»: И что самое проблемное для такой небольшой компании?
ИА: Общая белорусская ситуация. Несмотря на отсутствие конкуренции во многих сферах, тяжело. В Беларуси все делается очень медленно, затягивается. Иногда упираешься просто-таки в формальные стены. Отправил человеку бумажку — он две недели на нее отвечает. Потом еще несколько недель что-то там согласовывает… А в нашем деле очень важно следить за временем, попадать в сезоны.
Если работаешь с белорусами, то все дедлайны будут пять раз нарушены. И в результате готовишься к этому, закладываешь сразу на то, что потребуется больше времени на решение каких-то мелких вопросов…
Говорят, что белорусы работящие. Это полная ерунда и неправда. Абсолютно уверен, что более работящие люди живут по периметру нашей страны, в том числе и на востоке, мне кажется.
«НН»: На востоке — это в России?
ИА: Да, мне кажется, что там капитализм все же победил. И люди активнее там шевелятся. Я уже молчу про Польшу и Украину.
В Беларуси трудно кого-то заставить работать. И дело не в мотивации какой-то, а люди почему-то ленятся. Не знаю причину. Но есть такой момент, что очень часто и трудолюбия нет, и инициатива отсутствует. Мой опыт показывает, что у нас очень необязательные люди во всех смыслах. В плане сроков, договоренностей… Но все хотят много зарабатывать. Иногда человек делает какую-то мелочь, но считает, что сделал невероятную вещь. Отсутствует адекватное представление о том, что ты делаешь.
Может, я и ошибаюсь. Но, кажется, что пока ситуация такова. Некоторые шевелятся активнее, но это разбивается о массовую медлительность и пассивность. И в результате человек работает много, но стоит на месте, как белка в колесе.
«НН»: Знакомый бизнесмен как-то сказал, что белорусы — особенно на государственной работе — не работают на то, чтобы стало лучше. Они работают, чтобы не стало хуже.
ИА: Да. Отсутствует эффективность. Я помню, в университете преподаватели нас предупреждали: инициатива наказуема! Я слушал и думал: боже мой, ты преподаватель и говоришь такое молодым ребятам?! Что вообще за бред?! Откуда это взялось?
Но важно отметить — мы сейчас говорим не о белорусах как о нации, а о сегодняшней ситуации. Сегодня так. Вырастет новое поколение — все будет иначе. Это не то, что связано с менталитетом. Раньше был период, когда все принадлежало государству, не было конкуренции. Сидела тетка в каком-нибудь учреждении, смотрела на бумажку и знала, что может отправить ее сегодня, а может и послезавтра, все равно ничего не изменится. Зачем ей было шевелиться?
А сейчас все же происходит хоть какое-то движение. Где-то больше, где-то меньше. Вот активно открываются кафе, рестораны, бары.
«НН»: О проблемах с людьми и отношением к работе — это зависит от должности? От места в иерархии компании или учреждения?
ИА: Здесь все индивидуально, конечно. Когда мы искали сотрудников, то к нам приходили абсолютно разные люди. Сегодня в LSTR, например, сформировался костяк, люди понимают, что их качественная работа непосредственно влияет на общую ситуацию.
Но бывали разные ситуации. Как-то давно на должность технолога к нам пришла женщина, которая привыкла «заниматься бумажками». Ну и она отлично оформляла бумаги, а свои прямые обязанности выполняла не очень. А тогда у меня еще был небольшой опыт и на некоторые вещи наивный взгляд. И вот эта женщина пришла в маленькую фирму. И она прекрасно понимала, что технолог нам в принципе не был нужен. Но ей нужно было чем-то себя занять, придумать себе работу.
«НН»: Выходит, развела молодого зеленого бизнесмена?
ИА: Ну, не то чтобы… Все же это был отличный опыт, плюс пару вопросов по документообороту с ее помощью все же решили.
«НН»: Хорошо. А в чем главные плюсы и минусы малого бизнеса?
ИА: Плюс, что не надо кормить толпу народа. Если компания большая, надо поддерживать крупные объемы работы и регулярно изыскивать средства на зарплату, а если несколько месяцев все идет плохо, то придется увольнять людей.
В малой компании проще. Во-первых, работа, как правило, есть всегда. Во-вторых, если будет спад — мы переживем, несколько месяцев так точно. Не надо будет мне бежать продавать квартиру, чтобы выплатить зарплаты.
Мобильность — суперважный плюс. Небольшой коллектив согласовывает все быстрее, быстрее принимаются решения.
Также плюс малой компании — меньший риск. Сшили что-либо некачественное, потеряли деньги. Но относительно небольшие суммы. Не 200 тысяч долларов, а 2 тысячи, условно говоря. Неприятно очень, но не так страшно.
Минусы в том, что иногда загрузка такая, что теряем хорошие заказы. Нет возможности брать работу, когда ее предлагают, потому что некуда.
Также минус в том, что не хватает людей, чтобы делегировать полномочия, иногда решение вовсе не глобальных вопросов занимает много времени. Работа, бывает, превращается в кашу. Это главный минус таких небольших компаний.
Но с другой стороны, расширять коллектив тоже непросто. В Беларуси большая проблема с кадрами, IT высосали всех. И даже айтишники жалуются, что не могут найти адекватных людей. Не профессионала, а просто чтобы человека можно было научить, чтобы он был аккуратный и адекватный. Что же происходит тогда в остальных сферах? В больницу нужен хирург, например. Но зачем ему постоянно повышать квалификацию и мало зарабатывать, если можно пойти в тестировщики. Денег больше, стрессов меньше. И государство теряет уже обученных специалистов.
Ну и происходит активный отток людей из Беларуси. У меня космическое число друзей и знакомых уехало за границу.
«НН»: Куда чаще всего едут?
ИА: Основное направление сегодня — Польша. Активно едут в Канаду, США. Но заметил, что и в Россию даже начали уезжать.
«НН»: А сам не хотел уехать?
ИА: После ситуации с этими лидскими кедами я реально начал задумываться об отъезде. Трудно вот так. Трудно, потому что во всем этом отсутствует логика. Мы готовы платить, имеем договоренности — и начинается лишь бы что. Кафка, короче. Почему так? Где логика, где смысл? Этот сплошной белорусский постмодерн трудно воспринимать, если ты адекватный человек, а не алкоголик какой-нибудь.
«НН»: И если бы уехал, то куда?
ИА: Наверное, в Польшу бы поехал. Может быть, что-то подобное можно было бы попробовать, все же у меня большой опыт с LSTR. Даже согласился бы совместно с кем-то работать, пусть меньше денег, но без белорусского маразма.
Но пока же я здесь. Да и оставаться в Беларуси меня сильно удерживает ответственность. Я прихожу в свой коллектив и меня мотивирует ответственность перед своими сотрудниками. Я знаю, что должен работать, чтобы они получали зарплату. Это очень сильный мотиватор, я раньше никогда не подозревал об этом. Раньше казалось, что будет плохо, ну и окей, уволишь пару человек или закроешь фирму. Но когда сталкиваешься сам, то совсем иначе относишься.
«НН»: Какие вообще в Беларуси условия для малого бизнеса?
ИА: Есть проблемы, само собой. Адекватных кредитов нет. Как-то была мысль взять кредит для развития бизнеса, я подсчитал проценты и понял, что это будет работа в минус и провал.
Большая проблема еще — кадры, об этом уже говорил.
Еще одна проблема — страна у нас небольшая. Кажется, 10 миллионов — много, но фактически можно рассчитывать только на 2 миллиона, так как регионы — иной мир, и там все гораздо хуже, чем в Минске. То есть перед тобой совсем небольшой рынок.
Однако не все так плохо. Малая конкуренция, полно незанятых ниш. Это главное для того, чтобы нормально развиваться.
«НН»: Планирует ли LSTR развиваться? И как?
ИА: Планов много и очень разных, тем более, что мы работаем в рамках нескольких брендов: LSTR, Ruslo, «Важный гусь», бренд Гуркова…
Но выходить на другие рынки пока наверняка не стоит. России нам нечего предложить, нет какой-то такой фишки, которая бы их заинтересовала. Да и конкуренция у них высокая.
Ну и у нас дорогое производство, поскольку все делается в Минске.
«НН»: А почему шьете сами?
ИА: Как показала практика, работать с подрядчиками непросто. Нормальных мы так и не нашли.
Некоторые сильно нас подводили. По срокам — почти всегда, но для Беларуси это норма. Случалось, приходишь, договариваешься, говорят: окей, пошьем за нескольких дней, везите материал. Привозишь, а на фирме говорят: ой, у нас новый большой заказ, вам придется подождать пару недель.
Людей не интересует их деловая репутация. Ну не будешь ты с ними больше работать, ничего страшного, найдется другой.
«НН»: Глядя сегодня на ситуацию — не жалеешь, что занялся производством одежды?
ИА: Сложный вопрос, ответа у меня на него нет. Недавно я еще был уверен, что зря влез именно в производство и открыл свой пошив. Но с другой стороны… Как-то мы пытались разместить заказ. Договорились с одними — ничего не вышло. С другими — те ничего не сделали, стали меняться цены… А теперь мы сами делаем так, как считаем нужным, сами отвечаем за качество, все контролируем. Если нам клиенты делают замечания, мы прислушиваемся и всё исправляем. А если я приду к подрядчику и попрошу пуговицы иначе пришивать, он просто не послушает.
И сегодня я считаю, что свое производство — это очень хорошо, несмотря на все нервы, проблемы и седые волосы.
«НН»: Стал седеть от LSTR?
ИА: Ага, раньше так часто не стригся. Теперь вынужден, чтобы седину скрывать (смеется).
«НН»: Если бы начинал бизнес сегодня — снова занялся бы одеждой?
ИА: Трудно сказать. Но, скорее всего, пошел бы в IT. У меня специальность, связанная с картографией. И возможно, пошел бы к знакомым или пробовал бы какой-то стартап…
Но я сегодня не жалею, что занимаюсь одеждой. Мне нравится, что есть конкретный результат работы, продукт, который можно подержать в руках, подарить. Это очень круто. Лучше, чем заниматься перепродажей чего бы то ни было. Банальность скажу, но живем мы не только ради денег, надо же и удовольствие получать. Мне хочется делать продукт. Я сам нередко прихожу на производство и прикрепляю ярлычки на одежду или кнопки ставлю. Мне это приносит огромное удовольствие. И мне повезло, что делаю то, что нравится.
Да, нередко, когда начинаются сложности, как с этими кедами, хочется все бросить. Ну не бывает железных людей. Да, иногда я слишком эмоционально на все реагирую, может, стоит и спокойнее… Но каждый плохой отзыв — это неприятно. А белорусы по плохим отзывах специалисты. Напишет какой-нибудь мамкин эсэмэмщик, что у нас пост с извинениями плохой только потому, что он какую-то статью (о том, как извиняться) прочитал какого-то там абы-кого из какого-то там Ярославля, например… Надо бы абстрагироваться от такого, однако, трудно.
Но лучше реагировать эмоционально. Потому что если забиваешь — то пиши пропало. За свою работу надо переживать.
«НН»: Национально-историческая тематика не ограничивает?
ИА: Мне немного не нравится, что национальная тема принадлежит некоему гетто. А хочется, чтобы была для всех десяти миллионов. Пока же всё для узкого круга, иногда для очень узкого. Но даже в плане национальных тем и мотивов следует разрывать шаблоны и стандарты. У нас большой спектр абсолютно разных вещей на любой вкус.
«НН»: А белорусы стали принимать и ценить свое? Свою историю, своих производителей?
ИА: Мне кажется, что сегодня белорус вынужден отвечать на вопрос: «Кто я?». И он понимает, что он не русский, что бы ни говорили. Смотрит на кокошники, приколы с разодранной рубахой на груди и понимает, что это не его.
Он понимает, что он белорус. Может, его и не устраивает это, может, он больше хотел бы быть канадцем или французом, чувствовать, что Наполеон в предках, а не Дзержинский. И он начинает интересоваться чем-то, что вдохновляет, искать пафос.
Люди хотят, чтобы в их истории были герои. И начинают находить победы, находить то, чем можно гордиться. Я ничего страшного не вижу в этом. Победы — это ведь не только про войны, это же и про Скорину. Важно, чтобы были какие-то моменты, важные узлы.
НН: Самый большой успех LSTR? И соответственно самый большой провал.
ИА: Провал? Мы не выпустили ни одного провального принта. Бывали нюансы — некачественная ткань иногда, проблемы с печатью, но это капля в море.
Успех же… Я считаю, что по сравнению с другими национальными проектами, которые делались параллельно с нами, LSTR была намного действеннее. Мы показали, что вещи, посвященные Беларуси, можно делать клевым, качественными. Если бы не мы, то были бы только футболки Fruit of the Looms с печатным орнаментом. И это было бы очень печально. Такое никто не носит ни в Украине, ни в Польше.
И мы смогли продемонстрировать, что можно делать интересно и качественно. Всё, ставим галочку: done. Даже если LSTR закрыть сегодня, он уже достиг успеха. Сто процентов.
Из конкретных проектов — мегакрутым был проект с кедами. Мы показали Лидской фабрике, как надо работать. Классный проект был с принтом «Не загаснуць зоркі ў небе», большое спасибо Анне Бондаренко.
Недавно очень приятно было. Приехали на довольно крупное частное швейное производство в Польше, и там нас встретили уважительно, много интересовались работой LSTR, знали, кто мы. Пожелали успехов — в Беларуси такое не очень-то принято. Вообще белорусы не любят хвалить. Это, кстати, большая проблема — нет единства, солидарности почти нигде нет в так называемом славянском мире. А в Беларуси колоссальная проблема — это зависть. Никто не хочет, чтобы другой достиг успеха. На любой шаг вперед получишь кучу отзывов, мол, вы лохи, на Западе такое давно существует. Это очень большая проблема и не знаю, как бороться. Для белоруса все плохое: певцы все мудаки, бизнесмены — воры, остальное всё — дерьмо.
Это две самые большие наши беды, я считаю. Первая — зависть. Вторая — кумовство. Бесконечные родственники на всех должностях, каждый пристраивает своих, или свои пристраивают его… Так не должно быть, я думаю.
