«Звязда» встретилась с Валерием Мулявиным — сыном песняра и актрисы Светланы Пенкиной, известной по фильмам «Хождение по мукам» и «Берегите женщин».
2019-й является годом пятидесятилетия «Песняров», а в интервью, например, Валерий вспомнил подготовку к 25-летию коллектива, а также отношения своих родителей, шутки Владимира Мулявина и его настроение после аварии. На интервью он принес семейные фотографии, и оказалось, что его архив помимо фото хранит много видеоматериала:
— Во время длительных гастролей «Песняров» в Африке мать заболела малярией. Когда она начала поправляться, отец, зная, как мать скучает по кино, подарил ей видеокамеру, — объясняет Валерий. — Она смогла хотя бы как-то вновь приобщиться к профессии и начала снимать. У меня хранится большой архив записей с гастролей и семейных торжеств.
— Переживала ли мама, что в определенный момент сознательно прекратила свою актерскую карьеру?
— Она в самом деле очень любила кино. Родители и начали встречаться, когда мать снималась в фильме «Берегите женщин» на Одесской киностудии. Папа начал понемногу за ней ухаживать, приезжать на съемки, а когда под конец мать сильно простудилась и попала в больницу, отец, взяв одеяло, чай и варенье, поехал за ней на машине, чтобы отвезти домой, так как лететь самолетом ей было нельзя. Уже после моего рождения мать уехала на пробы в Ленинград, а когда вернулась, как она рассказывала, и увидела меня с отцом, поняла, что уже не актриса, а жена и мать. В этот момент она прекратила свою карьеру, хотя была на взлете, известной актрисой не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Папа, например, впервые увидел ее на экране именно за границей, это был фильм «Хождение по мукам». Но мать все равно нашла себя в творчестве: некоторое время вела концерты «Песняров» — представляла ансамбль, программу, песни, потом стала помощником руководителя ансамбля, то есть моего папы, и уже после смерти отца, чтобы сохранить о нем память, возглавила музей Владимира Мулявина. К тому же она всегда поддерживала отношения со знакомыми актерами, легко находила общий язык с операторами и режиссерами, так как хорошо знала профессию.
Отец с сыном.
— Младшие дети часто бывают любимчиками. Вы — младший сын Владимира Мулявина. Можете сказать, что вы любимчик?
— Могу сказать только, я всегда это чувствовал, что отец меня очень любит. Недаром он назвал меня в честь своего старшего брата Валерия, которого очень рано потерял.
— Что он говорил о загадочной смерти Валерия?
— У него была только одна версия случившегося, и она никогда не менялась. Когда они приехали выступать в Ялту, утром мой дядя вышел на улицу, сел на парапет. Мимо проезжала машина, которая чистит дороги, он поднял ноги, не удержался и с небольшой высоты неудачно упал и ударился головой. Других версий от отца я не слышал.
— Как он вспоминал брата?
— У них было небогатое свердловское детство, одна пара хороших ботинок на двоих. В те послевоенные, как отец рассказывал, бандитские времена Валерий защищал младшего брата от уличных разборок и вообще от всех опасностей юности. Он был сильный и коммуникабельный, а папа, наоборот, — более творческий и спокойный. А уж когда отец всерьез занялся музыкой, он предложил Валерию взять в руки гитару, научиться профессии и прийти в ансамбль. То есть сначала заступником был старший брат, потом — младший.
— Были ли у вас какие-то семейные традиции?
— Как у всех, главные праздники отмечались в кругу семьи. На Новый год мама превосходно готовила утку с яблоками, а мы с отцом в это время украшали елку. Если получалось, в свободный вечер мы любили смотреть фильмы на видеокассетах. Сначала смотрели втроем, но, поскольку мать через пятнадцать минут начинала комментировать работу оператора или режиссера, игру актера, в результате магия фильма исчезала, поэтому вскоре мы стали смотреть кино вдвоем. Отец любил как серьезные фильмы, так и американские блокбастеры, а если было скучно, включали французские комедии с Луи де Фюнесом, Пьером Ришаром, они всегда подбадривали. Любимыми актерами были Марчелло Мастроянни, Марлон Брандо, Джек Николсон, Роберт де Ниро и Аль Пачино. Отец любил перенастраиваться: играл концерт, раздавал автографы, а дома, чтобы перезагрузиться, нырял в киноисторию. Он же ввел традицию ходить в баню, если получалось, раз в неделю. То же самое в ансамбле: отец мог арендовать баню и пригласить туда коллектив. И никто не сопротивлялся, все это любили.
— Где-то прочла, что во время гастролей «Песняров» вы спали в чехле от гитары. Можете вспомнить, как ездили с отцом в длительные туры?
— Моя гастрольная жизнь началась с раннего детства. У родителей не всегда получалось взять с собой детскую кроватку, поэтому приходилось где-то в гримерке брать чехол — я говорю о чехле с жесткими бортами — пеленать меня и укладывать. Если это были непродолжительные переезды, я брал в школе задание и по приезде сдавал зачет. А если длительные, как гастроли в Африке, тогда приезжал мой дедушка и жил со мной. В Африку мне сильно хотелось, а мама, возможно, и пожалела, что туда поехала. Первая моя поездка именно за рубеж была в начале 1990-х в Германию. Мы ехали на автобусе через Польшу, помню, как водители решили сделать привал, достали полевую кухню и на весь коллектив приготовили макароны по-флотски. Я этого никогда не забуду: походные условия всегда присутствовали, хотя принимающая сторона организовывала кафе и рестораны. В том возрасте мне всё было интересно, думаю, отцу уже нет. Мне запомнились парки аттракционов, которых у нас тогда не было. А отец любил окунать меня в нерусскоговорящую среду: я углубленно изучал иностранные языки, и он хотел, чтобы я преодолел языковой барьер, что было непросто.
— Как во время гастролей ваша семья организовывала свой досуг?
— За границей мы любили посещать исторические места, музеи, храмы, отец старался узнать как можно больше о городе, в который приехал. Он был спортивным человеком и часто в поездки брал футбольный мяч, и если я бегал с мячом, мог вместе с участниками ансамбля присоединиться ко мне. Я же, когда подрос и меня не надо было оставлять в чехле от гитары, приходил за кулисы и слушал папин концерт, а во время антракта любил подбежать к инструментам и посвоевольничать.
— Вы помните, как у Владимира Мулявина проходил творческий процесс?
— Самая загадочная стадия — рождение мелодии — была известна, наверное, только отцу. Он рано просыпался где-то в пять часов, шел в отдельную комнату, брал гитару и тетрадь и тихонько занимался. Помню, как однажды папа разбудил маму, посадил рядом и начал наигрывать мелодию. Она сказала: «Очень красиво», — а в итоге из этой мелодии родилась прекрасная песня «Чырвоная ружа», которую отец посвятил маме. Ну а потом уже работа на студии, аранжировка, расписать партии для вокала и так далее.
— Вспомните, как «Песняры» готовились к своему 25-летию.
— Его праздновали на «Славянском базаре в Витебске», отец решил сделать сборный концерт и помимо белорусских артистов пригласить на него певцов постсоветского пространства. Прекрасно помню, как отец взял меня за руку и подошел к Алле Пугачевой предложить ей поучаствовать. Вот он представляет меня Алле Борисовне, а она говорит, что мы уже «заочно знакомы»: оказалось, что в гостинице мы жили в соседних номерах и примадонна прекрасно слышала, как я отрабатывал удар мячом о стенку в отсутствие родителей. Незадолго до концерта маме позвонили с российского телевидения и предупредили, что будут вести трансляцию. Она понимала, что отец волнуется — программа была серьезная, поэтому о трансляции сообщила ему буквально в последний момент, когда уже «Володя, время идти на сцену». Мама принимала участие в постановке, режиссуре, создании образов. Кстати, это был первый концерт, когда костюмы — на этот раз нужны были фраки — не шились специально, а приобретались. Отец всегда серьезно подходил к выбору костюмов, всё разрабатывалось, изучалось, утверждалось или нет.
— Легенды ходят о чувстве юмора Владимира Мулявина…
— Да, это у нас врожденное. Что можно еще говорить о человеке, настольной книгой которого были «Приключения бравого солдата Швейка»? Она лежала у отца возле кровати, я и сам не раз ее перечитал. Папа шел с юмором по жизни, шутил постоянно. Помню правительственный концерт в Украине, когда президентом был Леонид Кучма. После концерта все гости, политики, артисты собирались, чтобы сделать общее фото. В центре должен был стоять президент, а все остальные, как предполагалось, аккуратно сойтись вокруг него. Долго бегали и командовали, кому ниже, кому правее, пока отцу это не надоело и он не крикнул: «Дорогие друзья, кучмей-кучмей!» Еще пример из семейной поездки в Париж, которую отец подарил маме. Мы пошли в Лувр, и, конечно, главная картина, которую надо увидеть, — «Мона Лиза». Из-за толпы к ней невозможно было подойти, хотя папа особенно и не горел желанием, но мать все настаивала, чтобы он оценил в том числе знаменитые глаза: «Володя, посмотри. Посмотри под этим ракурсом. Посмотри под другим». Пока отец не сказал: «Света, я, что, по-твоему, офтальмолог?»
— Вы помните момент, когда узнали об аварии?
— Утром нам позвонили. Человек в трубке сказал, что отец попал в аварию, направлен в больницу и попросил позвать мать или кого-либо из родственников. По его голосу я уже понял, что произошло нечто ужасное. Когда я сказал маме, она резко вскочила с дивана и подбежала к телефону, ей сообщили, что отцу делают операцию в Институте травматологии, но без подробностей, мы еще не знали, что у него травмирован позвоночник. Мы и участники коллектива собрались в больнице и стали ждать результатов операции, о последствиях не задумывались, главное было просто сохранить жизнь. И спасибо нашим врачам, у них это получилось. Потом началось довольно тяжелое время реабилитации, сначала в Минске, а потом — благодаря ходатайству Иосифа Давыдовича Кобзона — в Институте нейрохирургии Бурденко в Москве. Реабилитация — уже другая история, отец нуждался в нашем присутствии, ему надо было помогать с определенными процедурами, лечебной физкультурой, так как ниже грудной клетки у него была полностью потеряна чувствительность. В основном он лежал, в редком случае — сидел. В последние месяцы мать попросила, чтобы в отцовскую палату поставили кровать для нее, и стала оставаться на ночь. У меня он просил принести послушать музыку, к счастью, у нас были схожие музыкальные вкусы.
— А что Владимир Мулявин слушал?
— Он был стопроцентным битломаном еще со времен, когда The Beatles можно было услышать только на запрещенном «Голосе Америки». Он слушал Чайковского, The Beatles, Стиви Уандера — диапазон был широк, пластинки отец привозил с гастролей.
— Все же месяцы реабилитации проходили с надеждой на лучшее?
— Надо знать моего отца. Многие бы в этой ситуации сдались, но окружающие были так напуганы, что это отец подбадривал их, поддерживал и говорил, что с ним все будет в порядке. Папа в любой работе, за которую брался, ставил высокие планки и на этот раз поставил задачу пройти реабилитацию и встать на ноги. Его уверенность передалась маме, мне, врачам, мы отпраздновали очередной Новый год и день рождения отца, но, к сожалению, тело оказалось слабее духа, сердце не выдержало.
— Мне показалось, у вас хорошие отношения с сестрами — детьми Владимира Мулявина от первого и второго браков.
— Да, с Мариной и Ольгой мы общаемся и встречаемся. На днях я был в гостях у Ольги, до этого — у Марины. Мы всегда видимся и вспоминаем отца на день его рождения, 12 января, в филармонии, где проходят ежегодные приуроченные к этой дате концерты. Эту традицию ввела мать, чтобы все вместе собирались.
— В заключение расскажите, какими ориентирами руководствовался отец, когда вас воспитывал.
— Конкретно папин ориентир — это, конечно, музыкальная школа. Поверьте, у меня не было никакого желания там учиться, но я до сих пор вспоминаю мудрые папины слова, который говорил, что когда-нибудь я буду ему за этот «прымус» благодарен. И на самом деле спустя столько лет я говорю отцу спасибо. Еще он считал, что время меняется, и если его поколению английский язык был не нужен, то для моего становится обязательным. Отец сильно любил футбол, мы вместе смотрели матчи, вместе болели — когда играли Советский Союз или Бразилия, только за них. Папа научил меня скромности и порядочности. Помню, многие были шокированы при личном знакомстве с отцом, когда оказывалась, как просто, нисколько не задирая нос, на любые темы мог разговаривать народный артист и музыкальный гений. Наверное, этим человек и велик.
