«Как я попала в ЦИП — история на отдельный пост, а сейчас я просто хотела бы напомнить, что, кроме политзаключенными, которые проходят по уголовным статьям, наших продолжают пытать на Окрестина. 30 суток там в сегодняшних условиях мне хватило, чтобы выйти с букетом новых болезней — от фаринготрахеита до цистита и короны (кстати, именно прививка помогла перенести последнюю довольно легко по сравнению с моими сокамерницами). А люди сидят там по 60 суток и дольше, в зависимости от того, сколько протоколов им захотят накинуть.
Сидят в антисанитарии — их никогда не водят в душ и не выдают даже щеток из личных вещей. Туалетную бумагу иногда приходилось выбивать по сантиметру.
Сидят месяцами без прогулок. Воздух в камеру №15 мог поступать только из коридора через «кормушку», но ее специально все время закрывали.
Сидят без матрасов. Подушкой нам служил заплесневелый хлеб, а на голом полу или шконке спать было бы еще можно, но ночи дико холодные — даже обнимая друг друга и зажимая между ног бутылку с горячей водой мы не могли успокоить озноб. Ночи превращались в цикл физических упражнений — приседать, поотжиматься, постоять в планке — как-то погреться и уснуть.
Сидят без сна. В два и четыре ночи нас поднимали на переклички; о том, что там сутками горит яркое искусственное освещение, и напоминать не надо.
Сидят без передач. Многих женщин забирали с работы или с дачи в юбках, платьях, и они так и лежали ночами на холодном полу, пока кто-нибудь из тех, кто выходил на свободу, не снимал с себя байку или трусы, носки. Щеткой, которая в наследство досталась мне, пользовалось еще человек пять до этого, кажется. А в майке ходила мама самого «Хлопотного дельца».
Сидят полуголодные. За месяц за питание я должна была заплатить более 400 рублей (около 150 евро), и за эти деньги на обед получала пустой суп — жидкость с парой картофелин и кожурой от них, заплесневелый хлеб и две кружки чая или кисель, которых нам наливали только по полкружки. Как местных порций хватает нашим парням, я не представляю.
Сидят без адекватной медицинской помощи. В пиковый момент в двухместной камере №15 содержалось 20 женщин — в холоде и духоте все быстро заболевали. Всех атаковал коронавирус, который, как и другие болезни, лечится там в основном парацетамолом. Без возможности двигаться в «хате» 3 на 4 метра, с плохим питанием все резко переставали ходить в туалет. Уж простите за подробности, но за 30 суток я смогла сделать это только три раза.
Сидят как подопытные. Мне даже как-то не по себе рассказывать, как взрослые тетки и дядьки из ЦИП кайфуют, наблюдая в глазки и камеры за тем, как мы будем бороться с новым придуманным им испытанием. Сначала к вам подселяют Аллу Ильиничну и Маринку со вшами, ожидая, что у вас начнется истерика. Но мы находим с ними общий язык, и через несколько дней «истерика» случается у дежурных, которые все же уводят так называемых маргиналов из наших камер на «прожарку», поскольку ситуация близка к эпидемии педикулеза. Сотрудники очень переживают за свою форму — они обязаны два раза в сутки проводить шмон в наших камерах и прощупывать нас, а ведь так легко подцепить как минимум одежных насекомых.
Потом к вам подселяют новую Марину — у нее расстройство кишечника, она вся в говне, а еще в кровоточащих язвах, в грибке. А еще у нее жесткий абстинентный синдром. Сотрудники ЦИП наблюдают и ждут, что мы сорвемся. Но мы просто берем и начинаем мыть Маринку над дырой в полу и выбиваем у медсотрудника зеленку, чтобы обработать ее раны. Нам запрещают сидеть и спать, оскорбляют, но мы продолжаем шутить и из камер слышится смех — все это очень раздражает сотрудников ЦИП.
Мне есть еще что вспомнить, но подробнее я опишу все пытки и прямые преступления в отношении белорусов в жалобах в госучреждения, хотя там впоследствии и скажут, что данные факты не подтвердились — Азарёнку же у нас нравилось. Но пока просто коротко напомню, за что в Беларуси так издеваются над людьми в статусе правонарушителей:
- Была на улице в красном платье с белой накидкой.
- Пришла поддержать отца Марии Колесниковой на суд (в протоколе написали «хотела освободить Марию Колесникову»).
- Принесла цветок к месту убийства Тарайковского.
- Переслала мужу в личном сообщении новости из «экстремистских» телеграм-каналов.
- Сняла на видео дворовый марш в Лошице.
- Сказала военному «Наша возьме».
- Читала в электричке книжки белорусских писателей.
- Была нежелательной к новому руководству Академии управления.
- Переписывалась в чате Лебяжьего с соседями.
- Вернулась из Франции, где вышла замуж за француза.
- Работала в «Корпусе», а когда туда приехал ГУБОПиК, «оказала» им неповиновение (на самом деле, конечно, нет).
- Айтишница, которая может знать киберпартизанов…»
