Суд дал Юлии полтора года лишения свободы. В мае девушку этапировали из СИЗО в женскую колонию в Гомеле. Она работала там на швейной фабрике, рисовала лекала для одежды.
«Свободное время я проводила за письмами и книгами. Очень много прочитала — и классику, и историческую литературу. Последней книгой был первый том «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына.
Самым тяжелым за эти 11 месяцев в неволе был не режим — его можно принять. Самое тяжелое — что ты не можешь, когда захочешь, услышать и увидеть своих родных. Сидишь и не знаешь, что дома происходит, потому что пока дойдет письмо, многое может поменяться.
В моральном плане сложно, что много людей в отряде и каждый со своими особенностями. Я старалась быть сама по себе — это, по-моему, самый хороший вариант».
Первый раз прошение о помиловании девушка писала 27 мая: с таким предложением к ней в колонию приезжали из прокуратуры. Второй — 2 сентября.
«Третьего сентября у меня была комиссия, которая положительно оценила возможность условно-досрочного освобождения, и после этого я ждала. Но не надеялась, потому что в письме от Воскресенского видела, что больше 650 политзаключенных.
Думала, вряд ли смогу словить удачу, поскольку столько людей. Я не знала, писал ли кто-то из них прошение. 15 сентября вечером перед отбоем я по новостям услышала, что из 100 заявок на помилование только 13 удовлетворили. Думала: чудесно, кто-то домой пойдет.
А 16 сентября у меня была первая смена на работе, и в 9.20 пришли и сказали, что у меня два часа на сборы. Куда, спрашиваю. Ответили: «Домой». Честно говоря, я не поверила. У меня земля из-под ног ушла, меня затрясло. Было ощущение, что это сон, сейчас проснусь — и этого всего нет.
Сдала все бирки свои, форменную одежду. Приехала администрация из Минска, вручила мне документ о том, что я помилована указом под поручительство Воскресенского. Я переоделась в свою одежду.
Честно говоря, мне даже неудобно было в кроссовках, будто впервые в жизни их одела. Там мы носили типа балеток, только тяжелых — их называют «чувяки». Я себя почувствовала, будто пришла из прошлого века в новое время.
В тот момент, когда я вышла за ворота и встретилась с братом, меня еще больше затрясло: все, я свободна. Да, мне пока нужно отмечаться в милиции, но я могу выйти в магазин, когда захочу. Я зашла вчера в большой магазин — все яркое, огромный выбор. Отвыкла от такого.
Когда мы ехали по городу, видела людей, которые ходят без форменной одежды и свободные в своих поступках. Думала: а как мне действовать? Я привыкла жить по режиму. Говорю себе: Юля, расслабся. Но все равно какая-то неловкость, скованность остается.
Вчера я приехала в Витебск, сразу в инспекции отметилась, стала на учет и поехала домой. Была долгожданная встреча с отцом — без слез не обошлось. Позже поедем к бабушке в деревню, которая очень меня ждала, писала мне.
За время, что я была в неволе, пересмотрела ценности. Теперь семья на первом месте. Нужно ценить ее, как можно больше времени проводить с родными, все остальное подождет. Поняла, что эмоции нужно держать при себе.
Хочешь выплеснуть их — едь в поле, покричи, тебе станет легче. Нужно думать перед каждым поступком. И помнить, что человек ни от чего не застрахован, ты не знаешь, где можешь оказаться. Поэтому не нужно говорить, что тебя что-то не затронет. Никогда не зарекайся.
Большое спасибо всем, кто поддерживал, писал. Простое слова там дорогого стоит».
