Петр Кузнецов
«Наша Нива»: Портал «Сильные новости» (gomel.today) по-прежнему заблокирован. Что с вашей работой?
Петр Кузнецов: Портал заблокирован, причем Мининформ не отвечает на наши запросы о причинах блокировки, хотя прошло более двух месяцев. Это нарушение законодательства об обращениях.
Соответственно, за что нас заблокировали, мы не знаем. Мне судить об этом трудно, так как я не видел подобных случаев: все заблокированные ресурсы получили ответы, за что их блокируют. А нам — ничего.
Имею подозрения, что, возможно, и не было никакой даже формальной причины для блокировки. Если это так, то выходит, что нас заблокировали просто на волне общего погрома медиасектора.
Также допускаю, что это была даже реакция не на работу портала, а на мою гражданскую позицию и мои мнения в блоге.
Но точно ничего не знаю, все озвученное — лишь версии.
Несмотря на проблемы, редакция работу продолжает, не останавливались ни на день, просто новости сейчас публикуем в социальных сетях. У нас крупные социальные сети не только как для регионального издания, но и в белорусском масштабе. Имеем более 330 тысяч подписчиков: 130 тысяч в ВК, 60 тысяч в Инстаграме, 40 тысяч в тиктоке, 24 тысячи на ютубе.
Кстати, как модель информационной работы это себя оправдывает — сейчас не добавляешь ссылки на сайт, соответственно алгоритмы социальных сетей поднимают посты, и охваты в наших аккаунтах даже выросли. Новости набирают больше просмотров, чем через сайт.
Но проблема в том, что без сайта не получается разработать нормальную бизнес-модель, чтобы получать рекламные доходы. Ну и не только же заблокировали сайт, но и ликвидировали юридическое лицо. Поэтому мы пока не имеем возможности легально зарабатывать рекламой. И первые месяцы мы на энтузиазме еще как-то работаем, но определенности, что и как будет дальше, все же нет. Придумываем новые форматы, однако неизвестно, что сработает и как.
«Главное же люди, пока будем мы — надежда жива»
«НН»: Как долго вы выстраивали работу «Сильных новостей»? И как удалось создать такое успешное региональное издание?
ПК: Портал существует с 2008 года, надеюсь, что и в будущем не погибнет и сможет возродиться.
Мы смогли построить популярный ресурс, так как первыми освоили тот формат, в котором работаем.
До нас полноценных новостных ресурсов в регионах не было. Когда мы стартовали, региональные сайты были либо в официальном формате, с пресс-релизами исполкомов, либо это были городские форумы.
Мы же делали то, чему на тот момент не было аналогов: ресурс, который будет удобен, для региональных пользователей, где ты можешь на одной странице прочитать и очень близкие к тебе новости (из региона, города, даже двора) и тут же увидеть повестку дня в стране и мире.
И эта модель полностью себя оправдала, сейчас именно так работают все региональные СМИ. Это уже общепризнанная практика, а когда начинали мы — такого не было. Поэтому, думаю, и вырвались вперед.
«НН»: А как жить, если дело, которое строил 13 лет просто-таки разрушают на глазах?
ПК: Трудный вопрос. На самом деле, весь этот период я старался не рефлексировать в таком ключе, старался не думать об этом, а заниматься решением проблем, возникающих здесь и сейчас.
Но надеюсь все же, что это дело не погибнет, что не сгинут ни «Сильные новости», ни другие белорусские медиапроекты.
Ведь главное же люди, пока будем мы — надежда жива. И существует вероятность, что сейчас просто временное бедствие, которое нужно пережить, а после всё восстановится.
«Главная задача человека и гражданина — чтобы страх тебя не парализовал»
«НН»: За этот год вы начали вести свой аналитический блог, он быстро приобрел популярность. Почему вдруг начали этим заниматься и не страшно ли публиковать свои мысли в то время, когда любое слово может обернуться уголовной статьей?
ПК: Меня заставила потребность говорить о вещах, в которых, по-твоему, что-то понимаешь.
Раньше я как-то не чувствовал в этом блоге потребности: мне казалось, что наше общество спит, что нет спроса на такое. Было три-четыре комментатора на всё информационное пространство и этого было достаточно.
А теперь, когда общество ожило, начало интересоваться происходящими процессами, люди стали осмысливать эти события. Мне показалось, что есть потребность в том числе и в дискуссии, есть потребность в материалах для размышлений, нужно больше вопросов для поиска ответов.
И я завел канал во время первой волны ковида, когда как раз таки начало оживать общественное мнение, — просто чтобы высказываться и поощрять дискуссии, поощрять общество мыслить.
А насчет страха… Не знаю. Наверное, страшно, поскольку приходится все же осторожничать и подбирать слова. По-моему, главный фактор опасности в сегодняшней Беларуси — это не подбирать слова.
Можно высказаться об одном и том же в разных формулировках, после чего тот, кто использовал «недипломатичную» фразу попадет за решетку. Ведь белорусская власть — она очень эмоциональная и импульсивная. На протяжении всей моей работы в общественном секторе и медиа я исходил из того, что если работаешь публично и хочешь минимизировать риски, то нельзя допускать личной вражды к конкретным людям, нужно быть взвешенным.
Глупо, находясь в Беларуси, говорить, что я не испытываю никакого страха и что ничего не случится. Но, полагаю, все люди испытывают страх. Главная задача человека и гражданина — чтобы страх тебя не парализовал, чтобы ты не потерял возможность двигаться, дышать, жить и действовать.
Универсального рецепта, как сохранить себя в таких условиях, нет, потому что все люди разные. Мне помогает поддержка близких, а также моя способность переключаться и отключаться от этой повседневности.
И еще способность думать раньше, чем паниковать, искать объяснения явлениям и пытаться понять, какую опасность эти явления несут непосредственно мне — и исходя из этого принимать решения.
«Правда, что это может растянуться, и правда, что этот режим наносит большой урон обществу»
«НН»: За годы работы, наверное, же появились какие-то контакты среди чиновников, силовиков. Поддерживаете ли общение сегодня?
ПК: Последние полгода такие контакты свелись к нулю, полностью. Раньше хоть какие-то неформальные контакты с некоторыми людьми были возможны: некий обмен мнениями, можно было обсудить ситуацию.
Но теперь, я понимаю, что это вопрос безопасности и для них, и для меня, поэтому эти контакты исчезли.
«НН»: В вашем блоге вы часто пишете, что текущие события — агония режима, что это деградация и приближение конца. Но эта агония, во-первых, успешно отбирает у многих людей и работу, и волю. А, во-вторых, она же может затянуться на годы, если не на десятилетия.
ПК: Я уверен, что это агония. И деградацию видно во всём. То, что говорили в прошлом году, актуально и сегодня: что режим не сможет существовать в таком состоянии долго, потому что это состояние сверхмобилизации при большой нехватке ресурсов — и человеческих, и информационных, и материальных.
Но и правда, что это может растянуться, и правда, что этот режим наносит большой урон обществу.
Однако, в каком-то смысле, это тоже историческая закономерность, так как белорусскому обществу не удалось переломить ситуацию в 2020 году.
И из-за этого у режима появился большой люфт времени, когда он может многое натворить. К сожалению, это очень негативно сейчас сказывается на всём в Беларуси, так как люди режима понимают, от чего зависит их существование.
И они делают всё, чтобы не появилось никакой силы, чтобы кто-то пришел им на смену. Вот только исторической перспективы в этом нет, разве что последствия для страны будут тяжелее. Но в долгосрочной перспективе выжить этот режим не может. Он не сможет реализовать свою мечту о монархическом транзите власти, или о чем там еще мечтают.
«НН»: Ошибки власти всем хорошо видны. Но есть ли что-то, что она делает правильно?
ПК: Зависит — с какой позиции смотреть. Я уверен, что они думают, что делают все правильно касательно террора, который развязан сегодня против общества. С их парадигмы — это правильно, так как помогает сохранить власть. Но с другой точки зрения это совершенно неправильно, так как очень сильно вредит стране и обществу — и неизвестно, удастся ли впоследствии это компенсировать.
«Есть вероятность, что люди, уехавшие в эмоциональном состоянии, могли бы перетерпеть и остаться»
«НН»: У вас же есть дети? Как вы объясняете им происходящее в Беларуси?
ПК: Дочке 12, сыну 9 лет. Сыну пока такие вещи еще не очень интересны, да и нет у нас каких-то «часов политинформации». Но дочка — очень внимательная читательница моих блогов, я это вижу даже по разговорам с нею.
Дети сегодня очень умные и многое понимают сами. Они уже прекрасно видят, что есть добро, что зло, знают, что происходит вокруг.
«НН»: Почему остались в Беларуси?
ПК: Возможностей уехать хватает. Но не вижу, чем мне заниматься вне Беларуси. Я не верю в перспективы построения эффективного медиасектора за пределами или по периметру Беларуси. Да и многие поехали, думая, что на два месяца, а теперь неясно, как вернуться.
Я остаюсь, потому что все же верю, что еще появятся условия, чтобы что-то хорошее делать, и те, кто остался, смогут этим воспользоваться. А если кто-то уехал, то вернуться может быть сложным вопросом по большому ряду причин.
Не хочу громких слов, но может оказаться и так, что те, кто эмигрировал, хотя мог остаться, попали в такую ситуацию, о которой я говорил, что надо стараться раньше думать, чем паниковать.
Есть вероятность, что уехавшие в эмоциональном состоянии люди могли бы перетерпеть и остаться, так как впоследствии, возможно, у них не получится вернуться в Беларусь в том же амплуа, в котором они страну покидали. И это будет большой потерей для нашего общества.
И я верю, что пока я здесь, я хотя бы сохраняю себя в этой стране и для этой страны, и эту страну для себя. Потому что нигде больше, кроме Беларуси, я своей жизни не вижу.
Перспектива посадки маячит здесь перед всеми. Но неизвестно, насколько это реально или смертельно опасно. Это риски, но ведь и риск попасть под машину тоже существует.
Я не верю в возможность того, что можно построить жизнь так, чтобы не было никаких рисков. Это наша жизнь. В мире, возможно, какой-нибудь «золотой миллиард» и живет с минимальными рисками — остальной же мир живет так же, с рисками каждый день. Да и здесь, слава богу, пока не царь, еще головы не режут — хотя может быть и такое. Но здесь я в некотором смысле фаталист.
Было бы очень круто жить спокойно и не рискуя, но ведь у тех, кто уезжает, возникают свои проблемы, и я совершенно не уверен, что они стали счастливее, чем тот же экс-следователь Юшкевич, который сидит в СИЗО и говорит, что всё равно не стал бы уезжать, хотя в итоге находится за решеткой.
«НН»: Вы же вместе с писателем Андреем Горватом приобретали дворец в Наровле. Как там дела?
ПК: Наконец-то согласовали проект крыши, скоро начнутся работы. Когда это сделаем, то есть произойдет консервация, будет выполнена наша задача-минимум, поскольку мы остановим разрушение дворца. А потом будем уже думать как заняться реконструкцией.
Пока трудно сказать, сколько она будет стоить, но в нашем случае помогают люди. Благодаря тому, что этим занимается Андрей Горват, личность публичная и с очень позитивным имиджем, многие вещи для дворца обходятся бесплатно.
Здесь большое спасибо белорусам: многие безвозмездно помогают материалами, которые бы стоили нам очень дорого, многие — просто работой. И это очень большая помощь.
