После выборов Знак, как и Мария Колесникова, вошел в президиум Координационного совета. И почти одновременно с ней был задержан — за решеткой он находится уже более 400 дней. Накануне этапа в колонию Максим смог ответить из СИЗО на некоторые вопросы «Нашей Нивы».
Максим Знак, топовый белорусский юрист (входит в список лучших специалистов рейтингового агентства Chambers Global). Кандидат юридических наук, преподавал право в БГУ
«Никто не пытался соблюсти видимость приличия приговора»
«Наша Нива»: Как вы отреагировали на свой приговор, если говорить не о первых эмоциях, а о тех, что созрели спустя время?
Максим Знак: Приговор вызвал усталость, разочарование, но одновременно и понимание, что все стало еще проще. Как при обвинении, так и при вынесении приговора никто даже не пытался уменьшить противоречия и добавить немного логичности.
Никто не пытался соблюсти видимость приличия приговора. Это непрофессионально, зато позволяет поставить все на свои места одним простым вопросом.
Год назад таким лакмусовым вопросом был (и остается до сих пор) такой: «Где протоколы?» А теперь я добавлю такой же простой: «Что говорил Знак?» Ведь приговор мне уже вынесли. Поэтому нет оснований не называть публично хотя бы одну мою фразу или фразы.
Но вопрос «Что говорил Знак?» всегда остается без ответа, потому что я не говорил. А это значит, вопрос всегда будет иметь этот очевидный ответ. И про приговор, и про все остальное.
«НН»: Вы уже прочитали, будучи за решеткой, более 270 книг. Сложился топ?
МЗ: Выбрать только один процент из прочитанных здесь книг так же нереально, как ответить, кого больше любишь — маму или папу. Я назову три тройки, хотя достойных прочтения книг из моего списка гораздо больше (почти все).
Первая группа — это книги, которые я просматривал, потому что люблю их:
- «Мастер и Маргарита» — за мудрость и юмор.
- «Колосья под серпом твоим» — за то, что «ўзаемна», и за «натхненне»
- «Властелин колец» — за то, что хоббиты все равно всегда побеждают.
Вторая тройка — книги узников:
- «В круге первом» — за понимание, что ничего страшнее тюрьмы в твоей голове никогда с тобой не случится.
- «Колымские рассказы» — за понимание, как нам еще повезло с веком (пока что).
- «Архипелаг ГУЛАГ» — за понимание, как оно все работает.
Наконец, третья тройка выбрана из авторов, которых я раньше не читал. Эти книг дают понимание, открывают мировоззрение, которое трудно понять:
- Рышард Капущинский: «Император» и «Шахиншах».
- Джон Фаулз: «Коллекционер».
- Анатолий Франс: «Боги жаждут».
(И я мог бы назвать еще около 240 книг).
На фото в столбцах список того, что Максиму удалось прочитать за 121 день (около 100 книг). А ниже список позиций, по которым он «проиграл в морской бой» (в библиотеке СИЗО каталога нет, поэтому приходится заказывать книги наугад).
«НН»: Что самое тяжелое в тюрьме для вас лично?
МЗ: Бессмысленная трата времени, вынужденное одиночество и информационный мазохизм: попытка узнать о реальных событиях через эхо пропаганды.
«НН»: Удается ли и за решеткой оставаться айронменом? Каким образом поддерживаете физформу?
МЗ: Быть айронменом несложно. Каждый может стать им, если хватит упорства не лениться выполнять план подготовки. У меня тренировок по плаванию и велосипеду нет, поэтому я делал разные смешные упражнения и снова убедился, что на ежедневные практики организм отвечает благодарностью и удивляет достижениями — можно достичь любой цели.
Сейчас я прекратил эксперименты и ежедневно делаю только пресс (около 300 в день в среднем), пять минут планки и на хороший сон все остальное — при погоде и желании.
Максим Знак является членом президиума Белорусской федерации триатлона. Он неоднократно покорял легендарную дистанцию Ironman, за что его называли «железным» юристом
«НН»: Что снится Максиму Знаку в неволе?
МЗ: Сплю как пшеницу продавши. И к сожалению (или к счастью), забывается, что видел во сне через несколько секунд после громкого «подъем!»
«Если отмотать назад, я мог бы делать только то же самое»
«НН»: Знания и скилы юриста за решеткой как-то помогают или наоборот?
МЗ: Я никогда не вел уголовных дел, поэтому все практические знания приобретал здесь. Но главное в юридической профессии — это не знания, а способ мышления, помогающий в различных жизненных ситуациях, и здесь тоже.
Сокамерникам я всегда советую обращаться к профессиональным уголовным адвокатам, но, если есть возможность, подсказываю, что знаю.
«НН»: Какое письмо от белорусов вас больше всего тронуло?
МЗ: Письма от моего сына Алеся и детские рисунки.
Читайте также:
«Смириться — плохая стратегия». Как Колесникова и Знак стали символами свободы, а теперь им грозит до 12 лет
«НН»: Изменило ли вас пребывание за решеткой? Какие перемены в себе чувствуете?
МЗ: Собственных изменений никогда не видишь, но, надеюсь, моя выдержка здесь для некоторых качеств будет иметь такие же последствия, как выдержка хорошего коньяка. В первую очередь, надеюсь, возрастут такие качества, как житейская мудрость и любовь к родным.
При этом хотелось бы, вопреки ожиданиям, не утратить в этой несправедливой среде сочувствия к другим людям и их проблемам.
«НН»: Если отмотать все чуть больше чем на год, сделали бы вы что-нибудь иначе?
МЗ: Особенно я в тех же обстоятельствах мог бы делать только то же самое.
Максим Знак и Мария Колесникова на суде. Фото Deutsche Welle
«НН»: Если бы вы всё же стали журналистом, как думали, а не юристом, то где бы мечтали работать и о чем писать?
МЗ: Планета Земля. О людях. Современная журналистика — глобальная, и почти каждая проблема имеет международное измерение.
«НН»: Что посоветуете тем, кто собирается или только поступил на юрфак в Беларуси?
МЗ: Читать хорошие книги.
«Мои герои — это мои мать и отец»
«НН»: Ваше любимое место на Земле?
МЗ: Конечно, мой дом. Выбрать другое, публичное, место в Беларуси очень сложно. Пусть это будет пересечение семи мест: среди Голубых озер, под Ружанским небом, среди Беловежских дубов, на Минских холмах, там где струятся Неман, Нарочанка и Ислочь.
«НН»: Кто для вас кумир или герой времени среди живых и ушедших в вечность?
МЗ: Мой отец. Моя мать. Все всемирно известные живые и умершие — это нарративы. Я восхищаюсь историями из их жизни, поступками, произведениями, словами, достижениями. Но не спроста говорят «не сотвори себе кумира». Проще вдохновляться литературными образами, потому что они такие, как ты себе представляешь. А мы, люди, к счастью, разные, противоречивые и иногда делаем ошибки.
«НН»: Как не сойти с ума и не переставать верить в справедливость сегодня?
МЗ: Понимать, что справедливость — вечная ценность, которая позволила человечеству выживать и развиваться. А любые события, свидетелями которых мы стали, — мгновения в истории. Поэтому ждите.
«НН»: Чего из вещей и еды больше всего не хватает в неволе?
МЗ: Гитары и драников.
«НН»: Если думать о самом худшем сценарии, что вы планируете сделать за те годы, которые придется провести в неволе?
МЗ: Сейчас 10 лет для меня — четверть жизни. Я бы не стал смешить никого, кроме Бога, рассказывая о своих планах. Хорошо, что планов у меня всегда хватает. Даже здесь их больше, чем свободного времени.
Но не надо иллюзий — мы не в творческом санатории. Почти всё, мной созданное здесь, остается со мной в плену. А это плохой мотиватор. Год назад я написал песню «Мастер». Она о том, как убивали творчество в ГУЛАГе. (Эту песню, как и многие другие произведения Максима, цензоры не пропустили. — Прим. Ред.)
Шуточный тюремный мюзикл Максим Знака. В неволе он пишет и песни, и стихи, и роман. При этом успевает отвечать людям на письма — их число перевалило за 5 тысяч. Фото с канала «Невероятные письма. Максим Знак»
«НН»: Что сделаете первым, когда выйдете на свободу?
МЗ: Обниму родных.
«НН»: Хочется ли остаться в профессии в будущем? И, вообще, в Беларуси?
МЗ: Да. Да!
«НН»: Часть белорусов удерживает вас за решеткой, судила вас. Белорусы — невероятные?
МЗ: Давайте без логических ошибок. Я вот теперь доподлинно знаю, что часть белорусов, например, продает наркотики. Какой вывод я должен сделать из-за этого про всех белорусов? Какой процент может быть достаточным, чтобы считать поведение этих людей признаком нации? Никакой.
Белорусов, которые, на 100% зная наше с Машей дело, не могут спрятаться за иллюзию оправдания, — не так много. Остальные, которые тоже составляют систему, могут делать вид, что им детали неизвестны и что-то, может, и есть — тайна же! — или что это просто не их дело, поскольку, мол, у них маленькая роль и приказ сверху.
Поэтому никогда нельзя обобщать и делить на мы/они или натягивать одеяло плохих поступков одних на всю социальную группу. И никогда нельзя считать и говорить, что белорусы не невероятные.
Рисунок с отрывком культового стихотворения Максим Знака «Бульба»
«НН»: Что бы вы передали тем белорусам, которые, возможно, отчаялись?
МЗ: Советую не отчаиваться и не терять надежду! Но советовать — это бред. Пока человек жив и хочет жить, он не теряет надежды. А в противном случае он не будет слушать никаких советов. Поэтому надежда будет жить в каждом из нас. Могут только измениться конкретные ожидания.
«Что было бы с Беларусью, если бы мы не тратили время невиновных на тюрьмы?» Надежда Знак рассказала, как семья переживает арест мужа
