Найти
09.02.2023 / 14:30РусŁacБел

Зиновий Марголин: Гибель Купаловского театра — моя личная травма

Имя белорусско-российского театрального художника Зиновия Марголина известно и любимо нашими театралами. Он друг и соратник режиссера Николая Пинигина. В Купаловском театре они вместе создавали спектакли, которые имели огромный успех у зрителей. Их помнят до сих пор: «Идиллию», «АRT», «Пана Тадеуша»…

Теперь Зиновий Эммануилович живет в Москве, а работает по всей России и Европе. Он в обойме самых востребованных и успешных театральных художников нашего времени. Но когда журналистка nv-online.info сказала об этом при встрече, то услышала в ответ его всегдашнее «давайте без пафоса»:

— Не преувеличивайте, чтобы интервью не было историей «про нашего за границей».

Тогда «про нашего». Точка.

— Да, потому что я — минчанин и никуда от этого не деться. Я прожил в Минске 40 лет, и до сих пор помню, что меня ждет за углом каждого дома в центре города. Я родился не пересечении улиц Ленина и Ульяновской, и с этим ничего не поделаешь.

— Читала, что ваша работа в опере Эриха Корнгольда «Мертвый город» в театре Новая опера выдвинута на главную театральную премию «Золотая маска». Будем болеть за вас, Зиновий Эммануилович, хотя премиями вы не обделены, в том числе и «Золотой маской».

— К сожалению, часть номинантов в этом году выбыла, их фамилии вычеркнуты из фестивальной афиши, поэтому уровень конкурса снизился. Но смысл в фестивале «Золотая маска» по-прежнему есть, он остается. Потому что как всегда огромное количество театров из провинции приедут в Москву, и это большое счастье. Фестиваль «Золотая маска» — это гигантские гастроли. Его космическому масштабу нет аналогов в мире. В этом отношении штаб «Золотой маски» — гениальная организация. А раздача «слонов» — призов… Сейчас все это будет происходить с легкой грустью. Но «Маску» останавливать нельзя, надо вытаскивать людей из провинции.

— С кем из режиссеров вы сейчас работаете?

— У меня небольшой творческий круг товарищей — Евгений Писарев, Василий Бархатов, Борис Эйфман, Миндаугас Карбаускис, еще несколько фамилий.

— Очень знаменитых фамилий!

— Не преувеличивайте значимости того, чем мы занимаемся. Я против пафоса, мы же не в эстраде. Там известные фамилии. Еще в спорте. А в театр по статистике даже в России ходит не более 5% населения. В общем, это очень камерное дело для небольшой группы товарищей.

— Вы только что вернулись из Европы. Что делали в Берлине?

— Выпускал спектакль «Симон Боканегро» Верди в Дойче опера. Недавно была премьера.

— Так как мы сидим и разговариваем с вами в атриуме административного здания Большого театра России, значит, следующий ваш спектакль будет именно здесь?

— Да, осенью планируется премьера оперы Чилеа «Адриена Лекуврер». Это огромная костюмная опера про любовь. Большой театр, как все крупные театры мира, любит все делать заранее. И это правильно, продукт должен быть качественный.

— А как работалось в Европе?

— Интенсивно. Все разговоры об отмене русской культуры — забудьте. Это глупость, это пропаганда. У меня впереди постановка «Евгения Онегина» Чайковского, «Катерины Измайловой» Шостаковича. Мои коллеги, знаю, делают «Пиковую даму». Так что русский репертуар в Европе никто не отменял.

— Но как тогда это связывается с жесткой антироссийской риторикой Европы в политической области?

— Отношение ко мне как к художнику и как к гражданину — они разные. Как человек, который участвует в творческих процессах, я европейским театрам нужен. Потому что их система очень консервативна, раз запланировано — значит, должно быть выполнено. И потом, если ты лично не вовлечен в политический процесс, то работай и все. От меня никто не требует личных покаяний и объяснений. Моя позиция остается при мне, но ей даже никто не поинтересовался, если честно.

— Жизнь поворачивается неожиданными гранями. А вот Азия может пригласить вас сейчас на постановку?

— Да, скоро у меня будет проект в Китае. Может быть… Но это все равно для меня приключение. Театров в нашем представлении там нет. Но есть продюсерские группы, которые делают спектакли с европейскими режиссерами, а потом возят их по стране. Мне это интересно с точки зрения опыта. А у китайцев колоссальный интерес к европейскому искусству и много денег — они все покупают, задаром ничего не берут. Но все с пользой для себя.

— Я хочу вам задать вопрос, на который сама, признаться, не знаю твердого ответа. Имеют ли моральное право белорусские артисты ездить сейчас на выступления в Москву?

— Я не полномочен решать такие вопросы. Это дело каждого. Более того, меньше всего здесь надо прислушиваться к общественному мнению. Это твоя личная воля и твои личные представления о порядочности. А что такое вообще общественное мнение?

— Похоже, этот тот информационный пузырь в фейсбуке, в котором мы обмениваемся информацией с друзьями.

— Наверное. Для сведения людей, которые готовы запрещать кому-то ездить в Москву, напомню, что после гибели Купаловского театра часть труппы осталась в Минске, другая, как известно, теперь в Польше. А несколько человек после 2020 года работают в России. В Александринском театре Санкт-Петербурга служит Иван Трус. Он стал ведущим актером в труппе, на него там делаются спектакли. Павел Харланчук, который был одним из символов Купаловского театра, работает теперь в Губернском театре Москвы. Так сложилась у него жизнь. Это воля каждого, и я не вправе кого-то обсуждать. И это не значит, что человек стал бесчестный, это не говорит о его внутренних компромиссах. Людям нужно выживать.У них, в конце концов, есть дети. Может быть, в следующей жизни все опять соединятся в Купаловском театре.

— Как вы отнеслись к увольнению труппы в 2020 году? Этого можно было избежать, как думаете?

— Гибель Купаловского театра — моя личная травма. Если кто-то думает, что пройдет время и появится новый Купаловский, то он ошибается. Этого не произойдет.

— Может, это была роковая ошибка? Нам очень не хватает сейчас любимого театра.

— Нет, это была не ошибка, это была воля людей. Это были их представления о чести и совести. В теперешней реальности они бы работать не смогли. Купаловский театр — театр с позицией. Его труппа уникальна, в бывшем Советском Союзе таких не найти, или же их было единицы. Главный режиссер Николай Пинигин — мой товарищ, я внимательно следил за всеми событиями.

— А где сейчас Николай Пинигин? Он отказывается от общения с прессой…

— Понятно, что отказывается — из такого пике сложно выйти. Произошла драма, крушение. Я его прекрасно понимаю. Где бы он ни был, он сейчас в любом случае попадет в театральную ситуацию на порядок хуже, чем Купаловский театр. Он не получит ни той работы, ни тех артистов, и не будет делать то, что хочет. Потому что Николай Пинигин один из тех, кто создавал новый белорусский театральный ландшафт. Купаловский был национальным театром в лучшем представлении. Его гибель — невосполнимая утрата. И это, конечно, ужас. При этом уверен, что запрос на театр в Беларуси есть.

— И огромный. А зачем люди ходят в театр, по-вашему?

— Ответов нет, ответы у вас внутри. Прежде всего, спектакль должен быть актуальным. Не в вульгарном смысле, а в смысле душевного и интеллектуального волнения. Мы живем в определенное время в определенном месте. И я сейчас не о политике говорю.

— Подключиться к театру как капельнице, как сказали однажды вы очень образно.

— В театр вернулись функции, которых уже не было много лет. В театр стали ходить за правдой. Как в 1970-80-е годы. Долгое время правду мы могли получить откуда угодно. А теперь с этим сложно. Поэтому стали ходить в театр. И в Беларуси назрела необходимость театра, в который бы ходили за правдой.

— Вы часто испытывали чувство отчаяния в последнее время? Вас не накрывает этой волной?

— Я нахожусь в состоянии постоянного дискомфорта. Спокойно жить я уже не могу. В конце концов, это рефлексы: понимать, что недалеко от тебя происходит ад и думать, что тебя это не касается, невозможно. Все, что происходит вокруг, в том числе в Беларуси, — меня лично касается. В белорусской земле мои папа и мама лежат, брат родной в Минске живет. Меня все касается! Хотя помочь часто ничем не могу.

— Возможно, все предопределено глобальными историческими процессами?

— Нет, человек не должен так думать. Ведь есть еще такое понятие как совесть, внутреннее ощущение справедливости. За последнее время я увидел огромное количество переломанных судеб у близко знакомых людей. Из Большого театра Беларуси уволили моего товарища Вячеслава Чернухо-Волича. Теперь он главный дирижер в Одессе. Но вы понимаете, что он там чужой? Чужой… А деваться ему некуда: ни в Москву, ни в Минск он вернуться уже не может. Еще раз повторяю про гибель Купаловского театра и поломанные судьбы его актеров — это история, которая будет записана в анналы. Это немыслимо — главный театр страны, часть ее национальной идентичности… Поэтому делать вид, что ничего не происходит, я не могу. А если ты начнешь относится к этому как к норме, значит, у тебя произошла полная человеческая деформация.

Nashaniva.com

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально?

Клас
Панылы сорам
Ха-ха
Ого
Сумна
Абуральна
Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера
Чтобы воспользоваться календарем, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера