«Около 80% шляхетских родов подавали фальшивые документы». Историк рассказал о фальсификационных технологиях во времена «разбора шляхты»

— Есть ли какой-то ответ на вопрос, когда на белорусских землях появились первые фальшивые документы?

— Думаю, вскоре после появления письменности, но о них не сохранилось сведений. Самая древняя подделка, связанная с белорусскими землями и известная ученым — «Сверток Ярослава». В конце XV века православные иерархи предоставили великому князю Александру документ, который перечислял их права, якобы наделенные самим Ярославом Мудрым еще в ХІ веке. И хотя это важный памятник письменности и юридической мысли, который действительно отражает старинные права Церкви, ученые считают, что к знаменитой личности он не имеет никакого отношения.

В нашем архиве есть пергамент с очень интересной историей. В начале XVIII века знаменитый Лавришевский монастырь спорил за земли с могущественными соседями — в том числе и Радзивиллами. Монахи утверждали, словно один боярин из Волыни еще в 1521 году подарил спорный удел монастырю, и даже показывали соответствующий документ. Однако при научном исследовании документального памятника мы обнаружили, что это фальсификат.

— А каким образом обнаружили?

— Чтобы этот акт соответствовал эпохе, он был создан на пергаменте — наверное, материал специально изготовили из коровьей кожи ради такого дела. Документ написан не на бумаге, поэтому невозможно провести анализ на водяные знаки — насколько они соответствуют заявленному времени создания. Но мы заметили другие признаки. Во-первых, чернила слишком яркое, во-вторых, почерк не совсем характерен для того времени. Надо отметить, имитатор был блестящий, но определенные огрехи он все же допустил. И в-третьих, этот акт не упоминается в более раннем перечне монастырских документов, который нам доступен, — появился внезапно и из ниоткуда, причем именно в самый нужный момент.

— Всегда ли фальсификация была согласована с прагматичными потребностями? Или кто-то занимался ей и «ради искусства»?

— В абсолютном большинстве случаев все очень прагматично — по крайней мере, если говорить о сборе нашего архива. Документов, которые бы подделывались ради престижа, — скажем, чтобы доказать, что твой предок из числа римских патрициев, — у нас куда меньше. Литературных или художественных фальшивок пока не обнаружено. Обычно цели были достаточно приземленные — подтвердить какие-то имущественные права или доказать дворянское происхождение.

— Однако шляхетство — это ведь тоже фактор престижа…

— Не только — по крайней мере, в XIX веке. Шляхту, которая не проходила разбор, начавшийся в 1831 году царской властью, переводили в сословия однодворцев или даже крестьян. Это означало не только большие налоги и меньшие права, но также и рекрутский набор. Ко всему недворянин не мог владеть имениями, даже если они у него были. Ничего не оставалось, как скорее продать владения, так как и отобрать могли. И поэтому основной массив подделок мы находим в делах, касающихся разбора знати. В ту пору фальсификация документов на наших землях приобрела на самом деле «промышленный» масштаб.

— Но почему нельзя было доказать принадлежность к дворянству честно? Видимо, потому, что документы когда-то сгорели?

— В большинстве случаев нужных для этого документов просто не существовало в природе. В Российской империи были довольно строгие критерии принадлежности к дворянскому сословию. Скажем, человек должен был иметь свое имение — здесь сразу представляется известный из русской классики барин с множеством крепостных. Но абсолютное большинство наших шляхтичей — по некоторым подсчетам, аж 80-90 % — это люди совсем не богатые. Они часто не то что крепостных, но даже и собственной земли не имели и арендовали ее у магнатов. А потому правилам российского дворянства не соответствовали.

Однако в законе был один пробел. Ты мог претендовать на дворянство, если твои предки владели имением хотя бы на протяжении трех поколений. Оставалось только документально это подтвердить. И здесь свои услуги предлагали специально обученные люди — разумеется, совсем не бесплатно. Специалисты были готовы обеспечить старыми документами (датированными временем аж XV веком) даже тех, чьи бедные роды ничем на самом деле не обладали.

— Насколько это явление было распространено географически?

— Ходила молва, что Минск — столица фальсификаторов. Но свои мастера подделок работали почти в каждом губернском городе и даже в некоторых уездных. Среди лидеров — Лида и Слуцк. Что интересно, часто это были сами сотрудники Дворянского собрания, в чьи обязанности входило проверять документы на разбор шляхты.

Скажем, в Минске секретарем собрания был Михал Гаусман. По происхождению, видимо, немец — но точно сказать невозможно, так как свою родословную Михал также сфальсифицировал наголову. То, кстати, случалось достаточно часто — к большому сожалению для нынешних исследователей. Гаусман на этом поприще почти четверть века, и никто его не смог разоблачить. Причем усердствовал настолько успешно, что построил себе красивый коттедж в самом центре Минска — в районе нынешнего Купаловского театра.

— Соответственно, коррупция тогда процветала?

— Да, рука руку моет. На местном уровне все знали, что документы фальшивые, но их принимали. Правда, бывали и исключения. Скажем, сотрудник Минского дворянского собрания Юрий Кобылинский однажды написал целую объяснительную, в которой вскрывалась подделка актов, поданных на рассмотрение несостоятельным родом Карбовских. Анализ выглядит очень аргументировано, и встает вопрос: почему же бдительный служащий этот документ забраковал, а многие другие пропустил — хотя они были такие же? Не будем наговаривать, но… Есть версия, что с чиновником просто не поделились. Ну, или настроение у него в тот день было плохое.

Кстати, автором упомянутой фальшивки был Доминик Тельшевский из Слуцка — личность без преувеличения легендарная. Сперва специалист подделывал документы крестьянам, чтобы они могли получить свободу, потом стал обслуживать и шляхту. При этом допускал типичную ошибку фальсификатора — нагромождал документы реалиями: упоминаниями о войнах и различных других событиях, о конкретных исторических личностях…

— Может, у него просто был литературный талант?

— В этом сомневаться не приходится. Но он не понимал, что в данном деле — чем проще, тем лучше. Иначе ты не избежишь ошибок и будешь разоблачен. Скажем, Тельшевский фальсифицировал решение трибунала ВКЛ, который состоялся в Новогрудке, не зная, что в тот год суд собирался на заседании в другом городе — Вильнюсе.

Попадаются у специалиста и очень трогательные огрехи. В своем XIX веке Доминик уже слабовато ориентировался в письменном старобелорусском языке. Зато, живя в Слуцком уезде, постоянно слышал разговорный. Отсюда весьма характерная ошибка: написал «в Вяликом князьстве», через «я». А в старину же письменный язык не знал фонетического принципа, поэтому нужно было в «Великом». Можно сказать, что он в первой трети ХІХ века одним из первых изобразил яканне на письме.

Тельшевского неоднократно обвиняли в подделках, но он каждый раз выходил сухим из воды. Однажды его поймали случайно. Задержали за владение оружием, а при обыске нашли клише для печатей и старую бумагу. Доминик выкручивался как мог: мол, я просто коллекционер. Но следственную комиссию убедить не удалось. Тельшевского лишили дворянства и сослали в отдаленные губернии. Его жена потеряла рассудок, а соратник, который не успел доказать свое дворянство, пошел в рекруты.

Многие роды пострадали из-за того, что подали много документов, которые было легко проверить. Но люди учились на ошибках, и преемники уже слишком не расписывались. Для утверждения в дворянстве было достаточно трех документов. Один свидетельствует о том, что твой предок купил имение, другой — о передаче владений в наследство сыну, и в конце концов — акт продажи, подписанный внуком. Это доказывает, что имением владели три поколения рода. Главное, чтобы было меньше деталей, за которые можно зацепиться.

— Но ведь надо было уметь подделать почерк и саму старинную бумагу. Как решалась техническая сторона дела?

— Наипростейший вариант — использовать чистые листы, оставшиеся в старых судебных книгах. Письма можно осторожно вырвать, написать то, что нужно, да потом вклеить. Существовали также методы устаревания бумаги — для этого достаточно было подержать ее над огнем. Иногда подходили более основательно и смывали старые чернила, чтобы написать новый текст поверху.

Что касается почерка… Были великие мастера, которые буквально набили на таких подделках руку. Современный ученый поймет, что это имитация, но непрофессионал никогда не обнаружит фальшивку. Среди тех, кто фальсифицировал документы, были несомненные таланты каллиграфии. От них требовалось много умения, практики, смелости — ведь наказание ждало суровое.

— Однако после губернского собрания документы должна была утверждать куда более непредвзятая и профессиональная комиссия в Санкт-Петербурге. Неужели и там не могли обнаружить фальшивки?

— Сотрудники Герольдии мало разбирались в здешних реалиях — фамилиях, имениях, должностях. В Петербург попадал целый вал бумаг со всей империи, поэтому проверяли обычно довольно формально. Разумеется, документ могли завернуть, когда из него следовало, что сын родился раньше отца — а такие ляпы фальсификаторы допускали. Скажем, в одной подделке, датированной 1690 годом, упоминают известного мемуариста Мартина Матушевича, хотя он появился на свет только через 25 лет. То есть получилась временная рассинхронизация на пару поколений…

Но в целом в Герольдии шибко не придирались. Хотя бывали и интересные исключения. Наш земляк Франтишек Малевский решился усомниться в графском титуле самих Тышкевичей — а они тоже должны были проходить процедуру разбирательства. Бывший филомат обнаружил, что привилегия Сигизмунда II Августа, который якобы придал этот титул Тышкевичам еще в XVI веке, в Метрике ВКЛ отсутствует. Значит, есть основания полагать, что документ недействителен! Конечно, графов это очень… впечатлило. Они использовали свое мощное влияние, их документы утвердили, но осадок остался. Кстати, уже в ХХ веке польский историк Петр Василевский также пришел к выводу, что эту привилегию Тышкевичи, скорее всего, выдали себе сами.

— В биографии нашего классика Дунина-Марцинкевича, который и сам являлся известным фальсификатором, есть курьезный случай: для подтверждения дворянства писателя в Герольдии запросили какую-то королевскую привилегию позапрошлого века. И что бы вы думали — документ тут же был прислан: мол, случайно под лавкой нашелся… Ничего, поверили.

— О, это привычное для тех времен дело! Объясняли чудесные находки просто: разобрали мы тут на днях архив умершего дяди — и вот он, нужный документ, о котором еще вчера никто не догадывался.

Про Дунина-Марцинкевича мы хорошо знаем потому, что это знаковая фигура для белорусской культуры. Но его случай ничем на общем фоне не выделяется. По приблизительным подсчетам, около 80% шляхетских родов подавали фальшивые документы. Это, кстати, касается и родственников еще одного нашего классика — Луцевичей. Как известно, ветвь, к которой принадлежал сам Янка Купала, дворянство не доказала. А вот другие линии рода как-то справились.

Вообще, это кропотливая, но очень интересная работа, похожая на детективное расследование.

Опять-таки, надо понимать, что они были несомненной знатью — по крайней мере, для шляхетского сообщества наших земель. Фальшивые бумаги понадобились только чтобы преодолеть несоответствие существующих документов российскому законодательству. Хотя бывало, конечно, что в дворянство стремились просочиться крестьяне или мещане.

— А когда в конце концов оказалось, что такой огромный массив документов — ненастоящий?

— Еще в начале ХХ века известный историк Иван Спрогис работал со старыми судебными книгами в Виленском Центральном архиве древних актов. Именно из таких книг частенько вырывали настоящие листы, вклеивая поддельные. Спрогис определял те документы, что были, по его мнению, сомнительными. Тогда подобная работа являлась не просто интеллектуальным усилием — дворянский статус еще имел реальный вес. Надо признать, что историк нашел далеко не все. Скажем, вот этот документ (показывает) тоже фальшивый, можно не сомневаться.

— А почему? Как вам удалось определить?

— В данном случае это не так и просто. Нужно знать и узнавать почерки фальсификаторов. Подобных специалистов не слишком много, и конкретно этот мне уже знаком. Мастер, имя которого мы, к сожалению, не знаем, работал в свое время очень плодотворно. Еще можно определить подделку по нумерации, которая в таких книгах была сквозная. Если номер сделан другим чернилами, это вызывает подозрения.

Ко всему, если документ вклеен позже, это хорошо видно. Плюс цвет бумаги, оформление… А самый простой вариант проверки — по подписям. Вот, например, настоящий автограф Юзефа Володковича — рука у шляхтича уверенная. А вот здесь он словно расписывался после хорошей гулянки. Бдительный отец, умеющий вскрывать переправленные отметки в дневнике своего ребенка, сразу бы заметил подвох.

Вообще, это кропотливая, но очень интересная работа, похожая на детективное расследование. Критерии нужно учитывать самые разные — и внешний вид документа, и реалии, которые в бумаге упоминаются. Скажем, всплывают те лица, которые в это время не жили или не занимали «наделенные» им должности. Это можно определить благодаря синхронным документам. Даже Марцинкевич утверждал, что его род некогда владел имениями в Слонимском уезде, но в списке тамошних землевладельцев такая фамилия отсутствует.

Или взгляните на этот завещание Лукаша Задоры-Тишкевича, где шляхтич якобы оставляет потомкам имение с крепостными крестьянами — хотя в реальности те Тишкевичи никогда своей земли не имели: по крайней мере с XVI в. они были арендаторами Радзивиллов.

Не имели Тишкевичи и гербовый придомок Задора. Все это мы знаем благодаря другим, более надежным источникам — тем же инвентарям Радзивиллов.

— Сейчас происходит из шляхетского рода снова стало престижно, поэтому многие «раскапывают» в архивах свои корни. Может, и современные подделки уже появились?

— Сейчас с этим куда сложнее: где же тот пергамент найдешь, да и сделать вклейку в судебную книгу наши сотрудники не разрешат. Но есть другая проблема — неправильная интерпретация архивных сведений. Если твоя фамилия совпадает с громким шляхетским, это еще совсем не значит, что ты принадлежишь к знаменитому роду. Бывают же и обычные совпадения. Фамилии Сапега или Огинский могли иметь не только паны, но и простые люди. Или Глинский… Все мои предки — чистокровные крестьяне из-под Узды, и к известной княжеской фамилии они никакого отношения не имеют.

Кстати, многие лица, интересующиеся генеалогией, сегодня принимают за чистую монету и те самые фальшивые документы ХІХ века — особенно если бумаги непосредственно касаются рода искателя и дают основания для гордости. Достаточно трудно убедить таких людей, что на самом деле это плод фантазии наших предков.

Nashaniva.com

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально? Пиши в наш Телеграм

51

5

6

3

10

10