Виктор Мартинович: Мне неприятно слышать, как нобелевский лауреат называет мою страну «страной полицаев»
Виктор Мартинович опубликовал на budzma.by реакцию на недавнее резонансное высказывание Светланы Алексиевич.
Моего прадеда Емельяна убили нацисты по наводке перепуганного 14-летнего мальчишки, который потом советской властью был осужден как полицай.
Когда-нибудь я расскажу эту историю подробно.
Пока же могу сказать только, что мне крайне неприятно слышать, как нобелевский лауреат называет мою страну «страной полицаев».
Человек обязан думать, что говорит и какие последствия будет иметь сказанное. Тем более если этот человек — нобелевский лауреат. <…>
Одна из причин, почему язык газеты «Правда» образца 1944 года снова стал популярным сегодня, — это желание восстановить героику и враждебность той войны. Черно-белую систему, свойственную любому вооруженному конфликту.
Ведь беря в оборот терминологию войны, которая закончилась 75 лет назад, очень просто начинать новые войны. Называть кого бы то ни было «оккупантами» или «фашистами», «бандеровцами». Мы все помним, как в начале войны на востоке Украины обе стороны с запалом называли «фашистами» тех, кто им противостоял.
А самое неумное, что можно делать в XXI веке, — брать упрощенные ярлыки отгремевшей эпохи и самим навешивать их на свою родину.
Говорить, что Беларусь — «страна полицаев», — то же, что называть Германию страной нацистов, Италию — прибежищем фашистов, Украину — логовом бандеровцев.
Я вообще удивляюсь, откуда в головах современников возникает этот выбор: мол, белорус может быть или полицаем, или партизаном. Мы проживаем свои жизни в логике или сопротивления, или коллаборации, хронически забывая, что сопротивление и коллаборация применимы лишь к ситуации оккупации.
Имея свое собственное государство уже 25 лет, мы должны были бы поступать и думать по-другому. Оккупация, все ее виды, закончилась.
Беларусь — не страна партизан. Беларусь — не страна полицаев. Беларусь — это страна белорусов, страна русских, страна поляков, страна украинцев, литовцев, татар — всех этносов, которым интересно жить на нашей территории. Все вместе мы делаем общее дело, строим сад, в цветении которого хотели бы видеть будущее своих детей.
При чем здесь окопы? Откуда всё время берутся Марат Казей с гранатой и Павлик Морозов, готовый «настучать» на родных-кулаков или полицаев?
Да, система здесь часто вела себя так, будто ее насельники — пришельцы из других мест.
Будто действует во враждебном окружении людей, воспитанных в другой идеологии. И поэтому без лютых репрессий, без показательных судебных расправ, без тюрем и лагерей она не устоит. Но почему эти истерики должна поддерживать интеллигенция? Почему из тысячелетий белорусской истории мы должны постоянно возвращаться к моменту, когда одна оккупация сменилась другой оккупацией, предопределив крутые повороты судеб вроде Гениуш и Арсеньевой?
Героика национальной самости пишется через истории самопожертвования. Пантеон людей, заложивших этическую систему, которую ты сам готов перенять, вмещает в себя тех, кто, оказавшись перед болезненным выбором, положил свою жизнь, не раздумывая, как оценят это современники или потомки.
У каждого народа имеется такой пантеон.
И только у белорусов Калиновский оказывается «спорной фигурой», для гроба которой даже гипотетически не находится места на родине. И только у белорусов самоидентификация связывается с полицаями, которые помогали оккупантам угнетать и истреблять свой народ.
Я не жил «всю жизнь в стране полицаев».
Я жил среди соотечественников, которым телевизор, культура и «лидеры мнений» мешали помнить, где черное, а где белое.
Я не хочу продолжать игру предшественников.
И позвольте напомнить: Вторая мировая закончилась.
Она не была самой лютой войной здесь, поскольку в ней погиб каждый третий, а во время «Неизвестной войны» (или «Кровавого потопа» 1654—1667 годов) здесь погиб каждый второй.
Скажу еще раз: эти войны закончились.
Мы живем в мирное время, и наша задача — этот мир сохранить. Пора откинуть все виды враждебности.
В том числе самую популярную у белорусов враждебность — враждебность к себе.
