Адвокат, бывший знаток «Что? Где? Когда?» Илья Новиков: «Я больше не российский юрист. Я украинец»
Бывший знаток «Что? Где? Когда?» и адвокат, защищавший Надежду Савченко, сегодня Новиков с оружием в руках защищает Киев. С 2021 года он живет и работает в Украине, а после начала войны вступил в ряды территориальной обороны украинской столицы.
Илья Новиков
«Наша Ніва» обратилась к нему, чтобы поговорить о том, что может ожидать раненых бойцов знаменитого полка «Азов», которых российские войска вывезли на автобусах на подконтрольные России территории. В РФ Прокуратура просит признать полк «Азов» террористической организацией, Верховный суд рассмотрит дело 26 мая. Но для чего это будет сделано? И что тогда будет с бойцами «Азова»?
«То, что происходит на «Азовстали», это не эвакуация — людей просто берут в плен, — объясняет Новиков. — Причем, даже это будет не совсем точной формулировкой.
Людей берут в плен с точки зрения того, что Россия обязана делать, но, поскольку Россия не придерживается конвенционного права по поводу обращения с пленными, то, если вас интересует суть, а не название, скажу так: людей из «Азовстали» просто берут в заложники. Без каких-либо гарантий».
Но в России уже объявили, что «Азов» в скором времени признают террористической организацией. Что тогда будет с бойцами? Их будут показательно судить?
«Вы так говорите, словно все будет происходить в соответствии с законом. Россия просто получила этих людей в свое распоряжение. Один из способов, как их могут использовать, кроме того, что будут просто торговаться и менять на кого-то, — это устраивать показательные суды. Для этого вообще не имеет значения, будут ли их кем-то признавать или менять закон.
Могут хоть заявить, что солдаты детей ели на «Азовстали» — все в равной степени легко пройдет через российский суд, — говорит Новиков. — Поэтому мне очень не нравится, когда об этой ситуации говорят так, словно в ней есть какое-то правовое измерение. В ней правового измерения попросту нет. Постановочный суд — это не правовое измерение.
Отличие от предыдущих лет в том, что, с одной стороны, Россия сейчас менее чувствительна к международному давлению: вряд ли санкции из-за одного процесса заметно увеличатся на фоне того, как они и так увеличиваются с каждой неделей из-за войны.
Поэтому если такой суд и проведут, то только в том случае, если не проиграют эту войну окончательно за то время, которое им требуется на подготовку процесса. И это будет такой суд… для внутреннего пользования. Еще один суд, которых в России много и который никому, кроме «Первого канала», в качестве суда не интересен».
«Я против того, чтобы о суде над «Азовом» (если он состоится) говорили, как о чем-то, что можно перевести на английский словом trial. Если вы его назовете так — значит просто играете в одной связке с Соловьевым. Так нельзя.
Можно назвать этот суд show trial, kangaroo court (английские идиомы, означающие пародию на правосудие, нечестный суд, приговор которого предопределен заранее. — «НН»). Но это не суд. Потому что решение этого суда будет написано заранее».
Также Илья Новиков попросил не воспринимать его слова, как комментарий российского юриста. Он высказывается как украинец, который считает, что азовцев спасут только победы Украины на фронте.
«Я вижу такой путь. Если кто-то видит другой, и знает, как их защищать в российском суде, чтобы стало лучше, а не хуже, что же, окей, пусть пытается.
Если ваши читатели увидят мой комментарий как юриста, то могут подумать, что эта история о праве, раз я юрист. И окажется, что мы с вами их обманули».
Для чего тогда вообще это признание «Азова» террористической организацией?
«Людям, которые являются юридической обслуживанием Путина, тоже нужно чем-то заниматься. И сегодня, когда ты занимаешься чем-то, что имеет отношение к войне, ты больший молодец, чем тот, кто занимается карманными кражами, — объясняет Илья Новиков. —
Верховный суд сделает свою работу, прокурор сделает свою работу, депутаты как-то там проголосуют — люди при деле.
Говорить, что судьба конкретного азовца будет зависеть от того, признает ли его Россия террористом, невозможно. Его судьба будет зависеть от того, как пойдет война и от того, что получится с переговорами по итогам этой войны.
А говорить о дипломатии, правосудии, гуманитарном измерении — это, к сожалению, не выход. И сами азовцы понимают это лучше нас с вами».
Но возможно ли, что «Азов» признают террористами, чтобы исключить возможность обмена их как военнопленных?
«А зачем так сложно? Все проще: не захотели, ну и не поменяли.
Вы думаете, Путин относится к людям, исходя из того, что закон говорит? Что если закон запрещает, то их не будут менять?
В прошлые годы к Путину постоянно ходили разные депутации: просили отпустить Сенцова, Савченко, Ходорковского и так далее.
Теперь к нему никто ходить не будет, ценный опыт Макрона показал, что с Путиным не надо ни о чем говорить. Во всяком случае, я надеюсь, что сейчас таких ходоков не будет. Могут найтись и какие-то дураки, которые пойдут. Но тогда закон примут только ради того, чтобы этим дуракам Путин ответил: »Нет, вот у нас такой закон, депутаты приняли, я не могу повлиять»?
Обмен азовцев зависит исключительно от ситуации на фронте и доброй воли Путина. И чем хуже для Путина будет складываться ситуация на фронте, тем больше у него будет доброй воли. А может и вообще, это будет уже не он», — отмечает Новиков.
Азовцы, подчеркивает Новиков, — «заложники, от того осудят их или нет, ничего не изменится, они так и останутся заложниками. Они не подозреваемые, не обвиняемые — они заложники. Их будут держать взаперти, возможно, что над ними будут издеваться. Но это никак не будет связано ни с какими российскими законами», — говорит юрист.
