Почему Путин не Петр І
«Петр I Северную войну 21 год вел. Казалось бы, воевал со Швецией и что-то там оторвал. Ничего он не отрывал! Он возвращал», — заявил вчера Владимир Путин. Президент РФ хотел бы остаться в истории новым Петром, но ему не удастся. Алесь Сантоцкий объясняет почему.
Как раз в эти дни отмечается 350-летие Петра І, которое российской пропаганде и лично Путину пришлось очень кстати. Фото: MIKHAIL METZEL/TASS
Вчера на встрече с молодыми предпринимателями российский президент Владимир Путин обратился к историческому примеру, сравнив себя с российским императором Петром І, а нынешние времена — с петровскими, проведя непосредственные параллели. «Судя по всему, на нашу долю также выпало возвращать и укреплять [суверенитет страны и ее исконные территории], и если мы будем исходить из того, что эти базовые ценности составляют основу нашего существования, мы, безусловно, преуспеваем в решении задач, которые перед нами стоят», — сказал Путин.
Что ж, в том, что Путин обратился в попытках обосновать свою нынешнюю политику к личности именно Петра І, ничего удивительного нет. Необходимость восстановления имперского величия — это, пожалуй, единственное, что в современной России идейно цементирует общество, вынуждает его мобилизоваться и группироваться вокруг личности вождя, несмотря на то, что в социально-экономическом плане большей части этого общества дано не сказать чтобы особенно много.
Фигура раскрученного и популярного в народе Петра І для исторической апелляции здесь подходит хорошо, ведь он формальный создатель Российской империи.
Хотя формальное, конечно, не всегда соответствует реальному положению вещей. На самом деле, империю Москва начала на практике формировать за полтора века до Петра, еще со времен Ивана Грозного. Символической датой здесь считается взятие Казани в 1552 году.
Роль же Петра — не в создании империи как таковой, а в выводе ее как полноценного игрока на мировую (в тех условиях — европейскую) арену.
Если допетровское Московское царство было загадочной для европейцев страной на восточных границах, которая и сама не особо стремилась участвовать в европейской политической жизни, то Петр І это радикально поменял. Именно с его времен, как недавно сказал политический мастодонт Генри Киссинджер, Россия «является существенной частью Европы, и на европейскую политику в этот период в основном влияла ее оценка роли России».
Естественно, Путину, а следом за ним и большинству российского общества не может не импонировать образ такого успешного властителя, который заставил Европу считаться со страной, которую до этого слишком серьезно не воспринимали. Тем более что образ этот в массовом восприятии обычно идеализированный, имеющий мало отношения к реальному Петру. Да и на том, что несколько десятилетий после Петра І Российская империя была страной довольно беспорядочной, и это тоже в значительной степени его наследие, акцентировать внимание не слишком принято.
Но какой бы ни был Петр І, он, тем не менее, нормально вписывался в реалии того времени, в котором жил и действовал. Три столетия назад принципы международного сосуществования, как и постоянно до того и долгое время после, основывались прежде всего на праве сильнейшего.
Если ввластитель какой-то страны был недоволен своим статусом и территорией — то что ж, собирай армию и доказывай свои претензии на поле боя. Что захватил и удержал — то твое. И сам не обижайся, если ситуация вскоре изменится, и при твоем ослаблении более сильный соперник что-то отнимет и у тебя.
Правда, в 1648 году, после окончания кровавой Тридцатилетней войны в Европе, была сделана первая попытка урегулирования этих отношений, попытка их упорядочить и ввести некую систему, чтобы все придерживались хоть каких-то правил. Система получила название Вестфальской. Влияние на общее направление развития истории она безусловно оказала, но сам принцип, что кто силен — тот и прав, на практике оставался деятельным еще несколько веков. И Петр І был на этом поле новым сильным игроком, но не уникумом. В конце концов, его главный соперник по Северной войне, шведский король Карл XII, также вошел в историю не как голубь мира, а как талантливый полководец. И таланты свои проявлял не только и не столько в деле защиты родной земли.
Путин также явно хотел бы жить в таком мире, в котором можно было бы ставить противников перед фактом, в котором все решает военная сила. И не только хотел бы, последние полтора десятка лет он сам в этой парадигме живет, и через пропаганду встроил в нее большую часть своего народа.
Вот только, в отличие от Петра І, он не продукт своего времени, а как раз из него выпадает, выглядит в нем анахронично. Что только подчеркивается апелляцией при оправдании своих поступков к примеру деятеля, решавшего свои задачи целых три столетия назад.
Но мир с тех пор сильно поменялся. И хотя по-прежнему имеет много погрешностей и несовершенств, но они уже другого порядка. Тот, кто этого не понимает, может, конечно, одерживать какие-то тактические временные победы, но стратегически неизбежно проигрывает.
По иронии судьбы, если Петр І как раз прорубал для России «окно в Европу» да хоть и поверхностно, но целенаправленно продвигал элементы этой Европы в своей стране, часто очень карикатурными методами, то его «идейный последователь» Владимир Путин своей политикой все до того настежь открытые окна и двери закрывает с тенденцией к законопачиванию всех щелей. Как говорится, за что боролись…
Читайте также:
Путин: Петр I возвращал и укреплял территории, на наше время тоже выпала эта участь
