«Дзяды» Мицкевича в Театре кукол: с колорадскими жуками
Молодой режиссер Белорусского театра кукол Александр Янушкевич представил спектакль «Дзяды» по поэме Адама Мицкевича. Премьера — 23 ноября. Предыдущий его спектакль «Венчание» (по Витольду Гомбровичу) вызвал большой резонанс.
Накануне премьеры «Дзядов» Александр рассказал о том, что побудило его взяться за поэму Мицкевича: «В нашем молодом государстве идет поиск национальной идеи.
Люди задают себе различные вопросы, например, почему мы разговариваемИдет поиск национального бренда, если хотите, поиск национального героя.по-русски и вообще, кто мы.
Спектакль „Дзяды“ — попытка определиться, кто мы, белорусы. Достойны ли мы тех жертв (простите за пафос), на которые шли шаши предки.Если наши деды, встав из могил, прижмут нас к стенке и спросят: „А что ты делаешь?“ — Что мы ответим? Хватит ли аргументов, чтобы доказать, что мы прожили жизнь достойно, не распыляясь по мелочям?
У человека в жизни могут быть все удобства: квартира, машина, деньги. Но живет ли этот человек?»
Спектакль, как и поэма, начинается с обряда «Дзяды» у старой часовни. Крестьяне ритмично топают и повторяют один и тот же рефрен:
Тёмно, люди, глухо, люди…
Вскоре хор становится фоном, а внимание зрителей переключается на картинку, которая в режиме реального времени с помощью маленькой
Актер Валерий Зеленский берет два перышка, прикрепляет их к облупленному яйцу — и яйца уже напоминают ангелов. На сцене — миниатюрный импровизированный вертеп:Простые вещи…яйца-ангелы , кусок хлеба, похожий на человеческое лицо.
…Да непростые слова.
Трудно найти более проникновенную, искреннюю, надрывную исповедь о любви, чем поэтическая исповедьперсонажа, списанного с самого Мицкевича. Здесь достаточно, закрыв глаза, слушать слова героя и впитывать сказанное. На сцене Густав появляется в нищенской одежде. И еще одна визуальная «фишка» от режиссера Янушкевича и художника спектакля Татьяны Нерсисян — руки Густава неуклюже разведены так, что возникают противоречивые ассоциации не то с распятием, не то с огородном пугалом.Густава-Конрада —
Вторая часть спектакля отсылает нас к 1823 году.
Речь Посполитая под властью Александра I. Тяжелые времена, когда молодежь подвергают преследованиям за стремление сберечь родной язык и национальную культуру.
Перед нами монастырь, превращенный в тюрьму. Так было у Мицкевича. Режиссер Янушкевич показывает чуть ли не царства Аида, загробный мир.
По плитам ползают колорадские жуки, в каждом из которых визуально прочитывается Медный всадник.
Узники празднуют Рождество, сидя на крышках гробов, выпивают. Новогодняя елка как надгробный.
Узники поют о том, как в Сибири будут копать руду — на топор для царя.
Спектакль удачно наполнен метафорами (обыкновенные привычные предметы начинают жить совершенно иначе, а это и есть искусство).
Режиссер пытается экспериментировать с видео, специально отснятым в Новогрудке, на родине Мицкевича.Актеры живут не только на сцене, но и в видеоряде, и иногда режиссер микширует этот видеоряд с реальным временем — актеры будто бы выходят из картинки и возвращаются в картинку снова.
Следует отметить работу композитора Александра Литвиновского: он создал универсальную музыку — своеобразный микс мелодий современных и тех, что отсылают к временам Мицкевича.
И небольшой совет напоследок:
если соберетесь на «Дедов», прочитайте (или перечитайте) текст Мицкевича.Это облегчит восприятие того, что происходит на сцене.
