Павел Кулаженко в разные периоды своей жизни
Во время большого интервью (полная версия будет опубликована в ближайшие дни) корреспондент «Нашай Нівы» упомянул прежние претензии Игоря Макара к Павлу Кулаженко. На предложение озвучить эти вопросы, Макар среди прочего заявил:
«И, наверное, последний вопрос Павлу Кулаженко. Зачем он склонял меня убить Андрея Стрижака? Это был разговор, во время которого Кулаженко неоднократно склонял меня к проникновению в жилище Стрижака. Там я должен был завладеть информацией о деньгах. Кулаженко дал бы счет, куда я перевел бы деньги. И что я должен был сделать дальше, полагаю, расскажет сам Павел».
Напомним, Андрей Стрижак — один из основателей фондов BYSOL и BYHELP, которые начали свою деятельность в 2020 году. Фонды собирали деньги для пострадавших от действий власти белорусов, помогали оплачивать штрафы.
Андрей Стрижак
На Стрижака в Беларуси заведено несколько уголовных дел, власти обвиняют его в создании экстремистского формирования, финансировании экстремистской деятельности. Последнее обвинение — финансирование вооруженного конфликта на территории сопредельного государства — лукашенковцы предъявили Стрижаку за помощь белорусским добровольцам в Украине.
И Макар, и Кулаженко — бывшие силовики. Макар — бывший боец «Алмаза», владелец крапового берета. Ушел из силовых структур в 2003 году. Был в охране Александра Козулина, после эмигрировал, с 2006 года живет в Литве. Широкую публичную активность Макар развил после выборов 2020 года.
Павел Кулаженко, известный также как Exomon, служил в Витебском ОМОНе (отсюда и его ник), в 2011 году выиграл грин-карту и уехал в США. Жил в Нью-Йорке, зарабатывал коммерческими боями, до 2020 года политикой не интересовался (подробнее о Кулаженко читайте по ссылке). Но после августа 2020 года Павел завел канал в Ютубе и телеграмм-каналы, активно критиковал Тихановскую и ее штаб, пренебрежительно относился к сторонникам мирных перемен, одобрял только Ольгу Карач.
Игорь Макар
И Кулаженко, и Макар, были участниками печально известных зум-конференций, в ходе которых якобы обсуждалось покушение на Лукашенко. Трех участников этих созвонов (Юрия Зенковича, Александра Федуту и Григория Костусева) задержали весной 2021 года.
Также Павел стал лицом радикального партизанского движения «Супраціў», которое белорусские власти признали террористической организацией.
В 2021 году Кулаженко с Макаром поссорились и разорвали отношения. Макар ушел в тень, в последнее время почти не выступал публично. Кулаженко воюет в Украине, присоединившись к белорусскому добровольческому батальону Калиновского.
Теперь же Макар обвинил своего бывшего соратника в подготовке тяжкого преступления.
В качестве доказательств Макар передал несколько отдельных фрагментов аудиозаписей. На аудио слышно, как Макар разговаривает с человеком, чей голос похож на голос Павла Кулаженко.
Как утверждает Макар, этот разговор состоялся полтора года назад, 28 декабря 2020-го.
Важный момент: Игорь Макар обвиняет Кулаженко в подготовке к преступлению. Но без экспертизы мы не можем со стопроцентной уверенностью утверждать, что на записи звучит голос Павла.
Ниже — текстовая расшифровка аудиозаписи.
Фрагмент 1:
— Да, поэтому надо вот, надо опять же нам компромат этот собрать тихо, в течение недели-полторы. И, самое главное в этом компромате, чтобы там был состав преступления.
— Угу.
— Почему? Потому что, если ему сразу, как ушат холодной воды: вот слушай, давай сначала по-хорошему договоримся. Это, это и это, нужны конкретно деньги. Есть план — нужны деньги, да? Он говорит, денег нет. (неразборчиво.) Еще одна важная особенность компромата относительно денег: желательно как можно больше собрать информации о том, где содержатся деньги, как попадает весь этот денежный оборот, чтобы точно обладать более точной картиной того, что у него есть и в каком виде.
Значит, и вот тогда, если, значит, договариваться не получается, тогда: ну смотри, есть такой вот вариант развития событий. Выкладываются папки. Вот это, допустим, в полицию, там, Латвии идет на тебя. Это материалы и заявления по возбуждению уголовного дела. Фонды — это открытое общественное, это любой гражданин может на них подать заявление, по сути. Вот я вложил $20 в фонд, я могу узнать, куда там, как распоряжаются моими деньгами? Конечно, могу. Соответственно, я могу на них подать в суд, если мне (неразборчиво) просто там покажется, что они там мошенники, они присвоили эти деньги. Вот.
И, значит, второй, например, иск по возбуждению уголовного дела идет в Интерпол.
Значит, важно также исключить возможность сказать Тихановской какое-то слово в поддержку Стрижака. Потому что мы изначально рассматриваем вариант, что она от него финансово зависима, чтобы он не вздумал ею манипулировать.
Фрагмент 2:
— Давай подумаем.
Вот выкладываем мы Стрижаку это. Он говорит, там, да, нет. И какие варианты дальнейших действий, как что? Почему? Потому что, скажу сразу, радикален этот второй и третий вариант, его не очень хочется приводить.
Там большие сложности, да, не очень хочется его приводить в исполнение. И, опять же, Стрижак публичная фигура, было бы, как бы, это все равно будет способствовать какому-никакому расколу в оппозиции, да?
Фрагмент 3:
— Мы заводим уголовные дела, об этом делает заявление сама Тихановская, вот уже текст заявления у Светланы на руках, да, и она говорит, что да, у нас возникли проблемы, мы столкнулись с мошенничеством. Но все в порядке. Значит, если подумать в тактическом плане, да, она как лидер, как лицо протестов, заявляет лишь, что как бы, они потеряли фонды. Можно сказать. Соответственно, это будет, нужно что-то дать взамен, чтобы нивелировать вот эту вот потерю. С одной стороны.
Соответственно, она говорит: да, мы потеряли фонды, но у меня для вас хорошие новости, потому что мы сейчас открыли новые фонды, мы начинаем собирать деньги. Есть на данный момент уже структура, так, которая уже создана, есть люди, есть двойной план уже, по которому мы работаем, и в течение недели уже озвучим публичную часть.
И вот так вот сказать, и все, и тогда потери Стрижака, в том случае, если она его, вот это все как бы поддержит Тихановская, и будет так выглядеть, типо просто, слушайте, весна приходит, мы убрались, вынесли сор из избы, там, выбили старые ковры, все.
Фрагмент 4:
— Первый план: теперь собрать все, что только возможно, и попытаться натянуть все имеющиеся материалы на состав уголовного дела.
— Погоди, но ты же говорил, что можно там типа его либо там со стволом или каким-то ядом.
— А, ну это последний, форсированный вариант.
— А, это типо если это не сработает, да?
— Да-да-да-да. Потому что, опять же, есть свои большие, знаешь, мы не в Беларуси, есть большие сложности сделать это в Латвии, да, или в Литве, где он там будет в это время.
Фрагмент 5:
— Поэтому, может, у него флэшка где-то есть, может, из его личного девайса — там будет вопрос пароля только. То есть электронные кошельки, вот эти, биткоин-кошельки, они обычно привязываются на девайсы конкретно.
— Угу.
— Вот. Соответственно, форсированный вариант, скорее всего, будет иметь место, если первый вариант не пройдет.
— То есть если первый не проходит, тогда лучше с этими ядами сделать, да?
— Да, да, да, да, да. Форсированный вариант.
— А если с ядами, ты еще рассказывал, есть какой-то третий вариант. Проще, да?
— Ну… проще… грубо говоря, это вот, я говорю, почему вот этот состав участников должен быть изначально. Тихановскую в расчет не берем. Ведь Тихановская должна узнавать об этом плане уже непосредственно, если со Стрижаком ее вместе надо посадить. То есть ее просто ставим перед фактом, что вот, вот, вот. И так, чтобы она даже при всем желании, хотя она от него финансово зависима, она не смогла сказать слово «нет».
Фрагмент 6:
— Ну, давай дальше.
— Да, то есть почему? Потому что после этого, если прокручивать второй вариант, все равно к нему нужно идти это и делать, но делать это так, чтобы не осталось никаких следов, доказательств. Чтобы он не сказал после, понимаешь, чтобы не было никаких следов и доказательств. Соответственно, заходить к нему, допустим, в номер, или где он там живет, нужно после этой встречи там, через несколько часов, или, может, вечером, да?
— Угу.
— Либо типо под видом, что предложить какую-то сделку, либо договориться за спиной у Тихановской, вот так. По такой системе. И заходить, чтобы он открывал дверь, то есть, например, ты будешь заходить как человек знакомый, которому он откроет и впустит. И с тобой еще должны заходить люди. Либо один человек еще какой-то.
— Понял.
— Вот. Ведь в отеле камеры и все. Он после будет там… Ну, во-первых, знаешь, это как… если мы накопаем этот компромат, то это получится, что, ну вор никогда не будет заявлять, что его ограбили.
— Да, я понимаю. Понимаю.
— Да-да-да. Во-вторых, ну, окей, заявить, ты скажешь: «Да нет, мы зашли там, выпили, пообщались, и все. Посидели, потом я пошел домой. То, что он сейчас говорит, Я не знаю, просто перебрал лишнего, и все».
— Да, все, я понял. Ладно, окей.
Фрагмент 7:
— Нужно начинать говорить на эту тему и насчет Стрижака, насчет всей операции следует наладить контакт с Карач, также и с Юрием [Зеньковичем].
— Я насколько слышал, Карач, она очень сильно капает под Стрижака. Насколько я слышал.
— Да-да-да. Она на днях позвонила Юрию и говорит: что у тебя есть на Стрижака?
Потому что она злая, ведь она тоже, как любой, в принципе… Ну я это чувствую очень хорошо, уже давно чувствую, знаешь. А она это чувствует, ведь все-таки она намного больший лидер, она рыба большая уже, да? И она чувствует эти движения, что люди недовольны, что нихера не делается, что люди ждут действий…
— Да.
— Что они увидели, что эти цветы-хороводы — ничего не эффективно. Что там санкции, санкции, что Латушко до этой пары толдычит, блин, тоже, опять же очень указывает на недальновидность Латушко как политика, если он это не чувствует.
— Ладно, смотри, такой вопрос: откуда будет уверенность, что вот люди, которые зайдут к Стрижаку в номер, да, или уколят там что-то, или стволами будут угрожать, да? А откуда уверенность в том, что у него будут именно в номере компьютер, коды, если он может это все отправить? А если у него просто физически не будет? Просто тупо физически будет, не знаю, в другом номере там, либо еще где-то, в офисе, я не знаю, куда-то выезжать — ну ты же понимаешь, что выезжать — это проблема.
— Это проблема, этот исключенный вариант.
***
Важный момент: на аудио собеседник Макара не проговаривает ничего конкретного об убийстве. Но Макар утверждает:
«Кулаженко предлагал лично мне вымогать деньги на основании компромата. Но, если этот вариант не сработал бы, я должен был бы пригрозить оружием. Если бы и это не сработало, я должен был бы сделать Стрижаку какой-то укол. Какой укол? Где я должен был это все взять? Кулаженко сказал, что он это мне предоставит.
Я не знаю, что это должно было быть — наркотик? Проснулся бы человек после? Но мне было гарантировано, что это может быть с летальным результатом, и это все нужно сделать мегачисто».
Игорь Макар говорит:
«После [разговоров с Кулаженко] я связывался со Светланой Георгиевной [Тихановской], попросил познакомить меня со Стрижаком. Но о том, что меня склоняют к убийству, я не говорил.
Мне было отказано. По крайней мере, мою просьбу проигнорировали.
Когда понял, что меня склоняют к преступлению, я начал записывать разговоры на диктофон. Если какие-то органы заинтересуются, я могу передать запись. Эта запись в новой Беларуси будет доказательством, что человек хотел совершить тяжкое преступление. Чтобы Павел понимал, что здесь ошибки быть не может — есть действия, за которые раньше или позже придется отвечать, по всей строгости закона.
Также я пошел в литовскую полицию, там все рассказал. Это зафиксировали. Заявление не писал, но все рассказал».
Но к этой истории сразу возникает ряд вопросов.
Во-первых, чем закончились планы Макара и его собеседника по поводу этого вымогательства?
Макар говорит: «Я поссорился с Ольгой Карач, и она, и Кулаженко в одно мгновение удалили всю переписку со мной, и удалили аккаунты».
Второе. Макар уверяет: ему за участие в «операции» даже не предлагали деньги. Тогда зачем это все было нужно? И почему обратились именно к Макару?
Он считает:
«Стрижек живой же? И деньги у него не украли, правда?
Значит, это все планировалось именно для ликвидации меня как человека, который неподконтролен спецслужбам.
И есть один участник, кому это было бы очень интересно — Ольга Карач. Она бы сразу лишилась своего главного врага — Стрижака — и оппонента — Игоря Макара. Я уверен, что это делала Карач. Она соблазнила Кулаженко деньгами. Кулаженко соблазнял меня тем, что можно сделать доброе дело: завладеть деньгами и сделать добро, потому что якобы обманывают белорусов. Хотя Кулаженко ни разу не предлагал мне деньги за участие в этом.
Я полагаю, готовились очередные «Манкурты» (фильм БТ о «предателях». — «НН»). За Карач стоят белорусские спецслужбы — я в этом уверен».
И, наконец, почему Макар озвучивает эту информацию только сейчас? Прошло полтора года. Макар имеет свой ютуб-канал, где в любой момент мог опубликовать аудиозапись. Макар не скрывает — это просто месть.
«Потому что я военный человек, и я всегда тактически грамотно отношусь к своим оппонентам.
Если сказать коротко: месть — это блюдо, которое подают холодным», — ответил Игорь Макар.
Перед публикацией «Наша Ніва» обратилась за комментариями к Павлу Кулаженко и Ольге Карач.
Кулаженко сообщил, что не дает комментариев «Нашай Ніве».
«А комментировать то, что рассказывает этот персонаж, в общем зашкварно», — высказался он об Игоре Макаре.
Ольга Карач посоветовала корреспонденту «Нашай Нівы» прислать официальный запрос, но не уточнила кому и куда.
«Пожалуйста, пишите официальный запрос за комментарием, на который будет ответ. Это частный телефон, который используется исключительно для координации и связи с людьми и структурами, борющимися за права человека и независимость Беларуси, а не для контактов с обслуживающими режим лицами и провластными пропагандистами», — был ее ответ.
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»
