Адвокат Татьяна Лишанкова
Что за дело
Адвокат Татьяна Лишанкова была задержана сотрудниками ГУБоПИКа 29 ноября 2022 года около 17 часов в центре Минска — после того как она присутствовала на оглашении постановления по делу ее клиентки, Насты Лойко.
В конце дня на Лишанкову был составлен протокол по ст. 19.1 КоАП (мелкое хулиганство). Лишанковой вменялось в вину, что она якобы ругалась нецензурной бранью в здании ГОМ-2 Московского РУВД.
1 декабря 2022 года судья суда Московского района города Минска Татьяна Мотыль назначила Татьяне Лишанковой 15 суток административного ареста. Данное взыскание адвокат полностью отбыла.
Проект «Право на защиту» получил возможность изучить стенограмму судебного заседания суда Московского района города Минска от 30 ноября и 1 декабря 2022 года, в ходе которых рассматривалось дело Татьяны Лишанковой.
Лишанкову судили по видеосвязи. Свидетелем был Иванов Иван Иванович, милиционер с придуманным именем. Когда он запутался в своих показаниях, на помощь ему пришел старший участковый инспектор милиции Андрей Геннадьевич Дубровский.
День первый
Лишанкова ходатайствовала, чтобы ее привезли из изолятора в здание суда Московского района и она могла ознакомиться с материалами дела об административном правонарушении, поскольку она не получила копию протокола об административном правонарушении. Судья ответила, что доставка Лишанковой в суд не входит в компетенцию суда и отказала.
Согласно зачитанному судьей административному протоколу, Лишанкова «29.11.2022 около 22:20, находясь в кабинете номер три Городского отдела милиции №2 Московского РУВД города Минска, расположенного по адресу: город Минск, улица Есенина, 14, беспричинно, из хулиганских побуждений, громко кричала, выражалась грубой нецензурной бранью, вела себя вызывающе, на неоднократные просьбы успокоиться не реагировала, чем совершила умышленные действия, нарушающие общественный порядок, выражающиеся в явном неуважении к обществу».
Лишанкова не признала свою вину и заявила, что этого не делала.
Она пояснила, что около 4 часов 29 ноября была на оглашении решения в отношении ее клиентки Насты Лойко в суде Первомайского района города Минска. После этого Лишанкова поехала на такси к дому своего молодого человека на улицу Разинскую. Когда машина подъехала к дому «в машину вломился какой-то человек», сказал, что он сотрудник милиции.
«Меня вывели, посадили в другую машину, отвезли в здание ГУБОПиКа. Я не совсем поняла суть претензий сотрудников ГУБОПиКа, т.е. я не совсем поняла, что они от меня хотели. Я отдала все: флэшку, ноутбук и так далее. После этого мы поехали обратно на Разинскую 64 для производства обыска по какому-то уголовному делу, к которому я вообще не имею никакого отношения. И после этого мы поехали в здание, собственно, ГОМ-2 Московского РУВД».
Там ее завели в кабинет номер три. Сотрудник РУВД, который не представился, по словам Лишанковой, сразу сказал, что будет составлен протокол по статье 19.1.
То есть Лишанкову, по ее словам, вытащили из такси, провели обыск в квартире ее молодого человека, привезли в милицию и сказали, что составят на нее протокол.
Потом ее отвели в какую-то камеру, Лишанкова называет ее камерой предварительного заключения. Через какое-то время другой сотрудник уже дал ей готовые материалы дела об административном правонарушении. После этого ее снова завели в камеру и примерно в 6 утра повезли в ИВС.
«То есть я в 22:20 не ругалась, не кричала, не выражалась нецензурной бранью, и в принципе не совершала и не могла совершать этих действий, которые содержатся в протоколе», — сказала Лишанкова.
Она уверяла, что как адвокат понимала ситуацию, что она была уже в статусе задержанной, поэтому старалась вести себя «максимально спокойно».
У сотрудников милиции иная версия событий.
В рапорте участкового инспектора милиции ООПП Московского РУВД г. Минска от 29.11.2022 указано, что в отношении Лишанковой Т. В. из ГУБОПиКа поступила информация о ее участии в несанкционированных массовых мероприятиях «в период времени с августа по ноябрь 2020-го». ГУБОПиК якобы попросил провести с Лишанковой профилактическую беседу «о недопустимости противоправного поведения».
Для этой профилактической беседы Лишанкова якобы и была доставлена в ГОМ-2 Московского РУВД г. Минска в 20:00.
Там, согласно рапорту, около 22:20 Лишанкова в кабинете номер три «стала грубо отвечать, выражаться нецензурной бранью, вскакивать со стула, пыталась выйти из кабинета, вела себя вызывающе, на неоднократные просьбы успокоиться не реагировала, чем умышленно нарушила общественный порядок, проявила явное неуважение к обществу».
Лишанкова возразила, что фактически была задержана гораздо раньше сотрудниками ГУБОПиКа. И настаивала, что никакой профилактической беседы, в ходе которой она якобы и стала ругаться матом и проявлять неуважение к обществу, вообще не было.
«Согласно протоколу профилактической беседы, проводилась профилактическая беседа с Лишанковой. И указано, что отказалась подписать протокол профилактической беседы», — ответила судья.
Лишанкова сказала, что она как адвокат всегда говорит своим клиентам подписывать все процессуальные документы. «Если они с чем-то не согласны, они должны показать это в этих процессуальных документах, но ни в коем случае не отказываться от подписания документов», — говорит она и объясняет, что потому сама не сделала бы этого, так как это противоречит ее профессиональным правилам. Если бы она видела такой протокол, она бы его подписала и сделала бы свои замечания.
Далее в суде допрашивали «свидетеля Иванова Ивана Ивановича», сотрудника Московского РУВД, ГОМ-2.
По словам свидетеля с придуманным именем, около 22:00 он приехал на ГОМ-2 «по личным служебным вопросам» и находился в кабинете номер три. Он заявил, что профбеседу с Лишанковой проводил он. «Ну я проводил», — так ответил Иван Иванович.
По его словам, в профбеседе, которой, по версии Лишанковой, вообще не было, он рассказывал «о недопущении хранения и распространения запрещенной символики, информации, и о том, что это может привести к административной ответственности».
Провести эту беседу его якобы попросило его руководство.
«Где-то посидели минут пять, и она стала нецензурно выражаться, пыталась выйти из кабинета».
Далее отрывок из стенограммы:
Защитник: Пыталась выйти из кабинета. Скажите, а что, она не могла выйти из кабинета, не имела права?
Свидетель Иванов: Потому что проводилась профилактическая беседа. На неоднократные просьбы успокоиться она не реагировала.
Защитник: А скажите, пожалуйста, а что кричала-то?
Свидетель Иванов: Ну кричала нецензурные слова. Ну громко разговаривала.
Защитник: Громко разговаривала. А что громко говорила?
Свидетель Иванов: Ну «я не согласна».
Защитник: С чем?
Свидетель Иванов: Ну с проведением профбеседы.
Защитник: Что еще громко говорила?
Свидетель Иванов: «Я ни в каких мероприятиях не участвовала».
Защитник: Что еще говорила?
Свидетель Иванов: «Зачем вы сюда меня доставили?».
Защитник: Что еще?
Свидетель Иванов: Я слабо помню уже.
Защитник: Что еще помните?
Свидетель Иванов: Что она пыталась выйти из кабинета.
Защитник: Нет, по поводу разговора. Что-то еще помните по поводу разговора?
Свидетель Иванов: Ну она говорила, что она не согласна. Отказалась подписывать профбеседу.
Защитник: Что она отказалась подписывать?
Свидетель Иванов: Протокол.
Защитник: А пыталась выйти из кабинета. Сколько раз пыталась?
Свидетель Иванов: Раза два.
Защитник: Раза два пыталась. А почему не смогла? Кабинет закрыт на ключ?
Свидетель Иванов: Не, ну. Потому что ее не пускали.
Защитник: А почему ее не пускали? Она задержана была?
Свидетель Иванов: Нет, она была не задержана. Ее задержали вот когда неоднократно просили успокоиться. Вот потом, когда она вставала, пыталась выйти из кабинета, выражалась нецензурно. Тогда было принято решение ее задержать.
Защитник попросил назвать нецензурные слова, которые якобы использовала Лишанкова.
«Ну «что это за хрень такая?». «Нахера вы это делаете?» — привел «Иван Иванович» якобы слова Лишанковой, которые его «оскорбили».
Потом Лишанкова, по его словам, отказалась подписывать протокол профбеседы, которую будто бы проводил «Иванов«.
Из стенограммы:
Свидетель Иванов: Дал ручку и бумажку. «Согласны, что вот я провел профбеседу, вам все разъяснил». Она сказала: «Не согласна».
Защитник: «Не согласна» сказала, да?
Свидетель Иванов: И так, как я перед тем говорил, пыталась выйти, нецензурно выражалась, было принято решение о ее задержании.
Защитник: А когда вы составили этот протокол профбеседы? В то время, как беседу проводили?
Свидетель Иванов: Конечно.
Защитник: То есть вы и проводили беседу, и составляли протокол?
Свидетель Иванов: Да, разъясняется человеку, что нельзя, что за это будет. И все, составляется протокол, имя фамилия, где живет.
Тут вопрос задала судья.
Судья: Скажите, пожалуйста, а протокол профилактической беседы вы составляли?
Свидетель Иванов: Протокол профилактической беседы, да, я.
Судья: К материалам дела приобщен протокол профилактической беседы. Это вы его составляли?
Свидетель Иванов: Да.
Судья: Вы Дубровский? (вероятно, демонстрируется протокол свидетелю). Этот протокол вы составляли?
Свидетель Иванов: Я мог составлять, да, я составлял.
Судья: Вот этот протокол вы составляли?
Свидетель Иванов: Да.
Судья: Вы?
Свидетель Иванов: Да.
Судья: То есть вы Дубровский?
Свидетель Иванов: Нет.
Судья: Так вы этот составляли протокол или [кто-то] другой?
Свидетель Иванов: Ну там были еще сотрудники, которые также присутствовали.
Судья: Дубровский указан должностным лицом, который составлял протокол об административном правонарушении.
Свидетель Иванов: Об административном правонарушении.
Судья: Это вы, в одном лице?
Свидетель Иванов: Нет.
Судья: Так вы указываете, что протокол профилактической беседы составляли вы. Здесь указано, что он составлен другим лицом должностным. Я поэтому вас спрашиваю, вы составляли протокол профилактической беседы?
Свидетель Иванов: Он находился в кабинете.
Судья: Когда он там находился? Когда вы сообщили о противоправном деянии или до этого он находился.
Свидетель Иванов: Он выходил, заходил.
Судья: Так а вот этот протокол вы составляли?
Свидетель Иванов: Да, я.
Судья: Так вы сказали, что протокол задержания не вы составляли?
Свидетель Иванов: Я составлял.
Судья: А протокол профилактической беседы?
Свидетель Иванов: Протокол профилактической беседы — Дубровский.
С учетом окончания рабочего времени и наличия противоречий в пояснениях свидетеля в судебном заседании объявили перерыв.
День второй
На второй день опрашивали «Иванова Ивана Ивановича» и должностное лицо Дубровского Андрея Геннадьевича, старшего участкового инспектора милиции ГОМ-2 Московского РУВД города Минска.
Из стенограммы:
Судья: В судебном заседании свидетель, чьи данные указаны как Иванов, указал суду основания, которые могут быть оценены, как наличие оснований для отвода должностного лица. То есть он пояснил, что вы являлись свидетелем профилактической беседы с Лишанковой.
Дубровский: Нет, не являлся.
Судья: Не являлись?
Свидетель Иванов: Я хочу пояснить.
Судья: Вы хотите дать дополнения к своим пояснениям?
Свидетель Иванов: Да. Я извиняюсь, я заблуждался. В тот день я проводил несколько профилактических бесед и составлял протоколы профилактических бесед. Я просто перепутал обстоятельства.
После новых объяснений судья переспрашивает:
— То есть правильно ли понимает вас суд, что вчерашние объяснения по обстоятельствам проведения профилактической беседы вы не поддерживаете и настаиваете на достоверности сегодняшних?
Свидетель Иванов: Да.
Дубровский объясняет, что об обстоятельствах поведения Лишанковой ему стало известно из рапорта, который был составлен Ивановым, «из его объяснений, которые были записаны». И пояснил путаницу показаний Иванова:
«То есть человек, который Иванов, он непродолжительное время служит в органах внутренних дел и могу пояснить, что даже при даче, это у него вообще, я так понимаю, первый раз такое случилось, когда человек, с которым он работает, со своей служебной деятельностью, таким образом начал крайне негативно относиться ко всему происходящему, был взволнован, поэтому, возможно, он и вчера, как я понял из обстоятельств, и сегодня дал какие-то пояснения спутанные».
Далее идут диалоги, которые лучше почитать самим — и как судья снимала вопросы, и как выкручивался Дубровский, и как Иванов не смог никак описать Лишанкову, а судья отклонила этот вопрос, и как в фойе, хоть и установлены камеры видеонаблюдения, но не сохранилась необходимая запись, а в кабинете номер три ГОМ-2 камеры не установлены. А еще, как нецензурные выражения со словом «хрень» стали буквами.
На вопрос защитника, как «ругалась» Лишанкова, Дубровский ответил, что это были «в целом описывающие ситуацию слова, как это все надоело, как вы надоели. И так далее, используя слова на букву «Х», «П», «Е».
«Так как участникам понять? А может они литературные?» — переспросил защитник.
«На данной стадии вопрос снимается. Пришло к выводу должностное лицо, что эта была нецензурная брань», — резюмировала судья.
Несмотря на все противоречия со стороны «свидетеля Иванова», несмотря на то, что господин Дубровский, согласно протоколу, проводил беседу с Лишанковой, однако в судебном заседании он пояснил, что профбеседу не проводил, несмотря на недосказанность, неустановленность якобы нецензурных слов, которыми слово «хрень» считаться не может, суд постановил: Лишанкову Татьяну Викторовну на основании статьи 19.1 КоАП подвергнуть административному взысканию в виде административного ареста на 15 суток.
Истинная причина незаконного и циничного ареста адвоката Татьяны Лишанковой, кажется, в том, что она защищает арестованную по политическим мотивам правозащитницу Насту Лойко, которую сейчас лукашенковцы пытаются сломать.
