Фото: личный архив Кристины Дробыш
«Слушательница написала: на вашей совести появился еще один белорусскоязычный ребенок»
«Наша Ніва»: Актриса, телеведущая — как вы сейчас идентифицируете себя?
Кристина Дробыш: Не знаю, я уже не актриса и еще не полностью ведущая. Наверное, самое верное — сказать, что я создательница аудиокниг.
«НН»: С чего для вас начался проект по озвучке книг «Книжный воз»?
КД: Мы его создали вместе с [разработчиком] Михаилом, нас свел общий знакомый. Менее чем через месяц после того, как начались события 2020 года, Михаил мне написал: мол, я хочу делать аудиокниги, но не знаю как. Ответила, что я знаю как, могу помочь. Решили — почему бы и нет?
До этого я не записывала аудиокниги, только озвучивала рекламу и кино. Первой книгой, которую я записала, была «Мышка Пик-Пик». Все так и началось, чисто на энтузиазме. И мы даже подумать не могли, что это разрастется во что-то большое и мы создадим такое количество книг (сейчас их около 50), но хотелось в глубине души, чтобы это было нужно не только нам.
«НН»: В основном это детские книги?
КД: Да, мы начинали это как детский проект, так как, по крайней мере для меня, очень не хватало детских аудиокниг. Было много разговоров о том, что детских сказок сейчас совсем нет, есть разве что белорусские народные сказки в советском издании. Но ведь на самом деле есть очень много сказок белорусских авторов, произведений мировой литературы в переводе на белорусский язык, которые были изданы минимальным тиражом в 200—250 экземпляров, а некоторые даже и не были напечатаны. У нас сейчас собрался довольно большой список на озвучку, и это тоже говорит о том, что белорусскоязычных детских книг существует читать — не перечитать сколько.
Дети — достаточно широкое понятие, есть дети раннего подросткового возраста и других категорий. Потом выяснилось, что много наших рассказов интересны и взрослым: например, у нас появился Шерлок Холмс, который для меня — литература вне возраста, причем это всемирно признанная литература, очень качественная и в шикарном переводе.
«НН»: Какой персонаж вам самой запал в душу?
КД: Прежде всего, паны Кублицкий и Заблоцкий, это одна из моих любимых книг (речь о произведении Петра Васюченко «Жили-были паны Кублицкий и Заблоцкий». — НН). Она была очень рискованной по озвучке, так как решила сделать ее в два голоса, чтобы они подхватывали друг друга. Работы было очень много, но вышло так здорово и вкусно, что сейчас для поднятия настроения я иногда просто переслушиваю некоторые главы.
Еще мы озвучивали Винни-Пуха, и там слушатели отмечают поросенка, а для меня еще остался в памяти Олег Гарбуз, который озвучивал самого Винни-Пуха. Сейчас, когда слушаю Олега в жизни, всегда слышу Винни-Пуха.
Фото: личный архив Кристины Дробыш
Но, наверное, самым знаковым персонажем стала как раз «Мышка Пик-Пик». Слушатели рассказывали, что кто-то из детей, зная, что это мой голос, называет меня не Кристиной, а мышкой Пик-Пик. Эта книга более двух лет находится в топ-5 или топ-10 прослушиваний «Кніжнага воза».
«НН»: Как вам удалось переключиться с более взрослого аудиоконтента на детские произведения?
КД: Моя работа в озвучке как раз началась с детских голосов. Это была озвучка мультфильма, и долгое время я работала с детскими голосами, и только где-то через год я что-то озвучила собственным голосом. Но аудиокниги — это другой вид звукового спорта. Мне была интересна детская тема, там есть где развернуться и с чем поиграть, можно найти множество персонажей. Также это было для меня голосовой тренировкой, шансом расширить свой диапазон и познать свои возможности.
И дети — это самый искренний твой ценитель, им либо нравится, либо нет. Если им не понравится, так и скажут, А если нравится, визжат от восторга. Поэтому эта работа стала для меня серьезным вызовом. Почему нет? Один раз живем.
Еще хотела бы отметить, что многое у нас начинается с детства, включая и увлечение какими-то вещами или событиями. И если нам удастся хотя бы в нескольких маленьких человеков заложить хорошие ассоциации с белорусским языком и литературой, заложить три-пять белорусских слов, если это останется в голове ребенка и он будет так воспринимать белорусский язык и литературу, тогда, я считаю, жизнь прожита не зря.
«НН»: Что по отзывам?
КД: Они очень классные. Мы создавали это не для того, чтобы получить благодарность, но меня очень радует все то, что пишут люди. Один из моих любимых комментариев — это когда слушательница написала: мол, на вашей совести появился еще один белорусскоязычный ребенок. Для меня бесценно, когда ребенку впервые приснился сон на белорусском языке или когда благодаря сказкам ребенок выучил хотя бы некоторые белорусские слова. Радует, что более чем за два года, мне лично не прилетело ни одной претензии за белорусский язык.
«НН»: Вы же и сами воспитываете белорусскоязычного ребенка.
КД: Да, ему семь лет. Разговаривает на русском и белорусском, учит польский и английский. Специально добываю ему белорусскоязычные детские книжки, много таких книжек привезла из Беларуси, он их читает. А еще он тоже слушает «Кніжны воз», но не всегда понимает, что это мама читает.
«НН»: Насколько сложное такое воспитание?
КД: Очень непростое, тем более у меня русскоязычные родители. Если сама растешь в белорусскоязычном окружении, это проще, так как все становится естественным. Белорусский язык плотно появился в моей жизни не с детства, я его изучала, по сути, как иностранный. Что-то учила в школе и в Академии искусств, но, когда соприкоснулась с белорусским языком во время озвучек, поняла, что ничего о нем не знаю.
Для детей у нас очень мало сделано, в Беларуси было сложно найти хороший учебник или прописи на белорусском языке и мало кто занимался такими вещами. Если и находила что-то такое в «Белсоюзпечати», то это была цветная обложка и что-то серое и непонятное внутри. Смотришь и думаешь: «Господи, как это может привлечь?» В последнее время начали выходить различные раскраски и учебники, но этого, к сожалению, мало.
Думаю, ни для кого не секрет, что белорусскоязычные группы в садике — это что-то очень условное. То же самое было и у нас. Приносила туда классные белорусскоязычные книжки, но воспитатели разговаривали по-русски.
Негде воспитывать по-белорусски, только дома, и то это борьба: ребенок находится в русскоязычной среде, а потом приходит домой и с ним родители беседуют по-белорусски.
«Ты один, в тишине только твой голос и история — это бесценно»
«НН»: «Кніжны воз» для вас — источник вдохновения?
КД: Однозначно. Для меня это и вдохновение, и место, где можно развернуться. Ты видишь, что людям, в том числе маленьким, это нужно, а взрослые находят в этом какое-то утешение и терапию. Это вдохновляет еще больше, готова круглыми сутками озвучивать, пока не сдохнут связки.
А еще это убежище от всех событий. Когда ты приходишь к микрофону, ты не можешь в это время читать новости и разговаривать с людьми, ты остаешься наедине с какой-то теплой историей. Ты одна, в тишине только твой голос и история — это бесценно, это лечит. Также это и свобода, ведь ты читаешь книгу и понимаешь, что было бы классно ее сделать вот так. Это рискованно, может быть слишком сложно и не сработать, но это интересно.
«НН»: Вы одна из ведущих в телепроекте «Надо поговорить». Что он для вас значит?
КД: Наверное, это очередной вызов для меня самой, так как не считаю себя телеведущей и не совсем понимаю, как работают телевизионные механизмы. В случае с книжками чувствую почву под ногами и могу двигаться, а тут еще болтаю ножками в воздухе.
Фото: личный архив Кристины Дробыш
Прежде всего это попытка проговорить. Понятно для себя в какой-то момент, что вокруг могут происходить большие вещи, и иногда даже то, что кажется тебе банальным, простым и очевидным, нужно проговорить. Тогда оно как-то иначе структурируется в голове, становится немножко легче и понятнее. Для меня проект — попытка превратить в слова ту стопку проблем и боли, что накопилась у нас за последнее время.
Глядя на фидбэк, понимаю, что проект многим помогает. Не все готовы говорить о наболевшем и слушать о нем, ведь иногда то, что это откликается внутри, а ты не хочешь копать, вызывает гнев. Возможно, проект — это еще и попытка вдохновиться не какой-то выход из ситуации, ведь мы все сейчас эмоционально тяжелые.
«НН»: какие они — эти эмоции, с которыми соприкасается проект?
КД: У нас очень разные темы, женские, но и не только. Это и чувство вины за то, что недожали, и ожидание политзаключенных, темы идентичности, жизненных идеалов и обесценивания того, что делаешь. То есть это общечеловеческие темы, которые обострились после 2020-го, но существовали и раньше. Например, каждый день мы сталкиваемся с тем, что отцовство и материнство — это не розовые пони, что существует домашнее насилие и споры в семье из-за политики и разные взгляды на жизнь. Это есть у каждого и не все готовы это обсуждать, но иногда это важно.
«НН»: Чем вам еще хотелось бы сейчас заняться?
КД: У меня еще множество незаписанных книг. Я расскажу о совместном проекте с audiobooks.by — это частная инициатива, которая переросла в достаточно крупный каталог аудиокниг. Мы подружились и решили — почему бы не сделать так, чтобы книгу прочитали простые люди, а не актеры озвучки?
На волонтерских началах мы развернули проект, в котором сейчас участвует более 100 человек, которые присылали нам свои записи. Составили небольшие инструкции для людей о том, как более или менее качественно записать звук, давали фидбэк по произношению на каждую запись. Наших два редактора отслушали каждую запись, у многих было по два дубля. И сейчас мы на стадии, когда собираем все это в общую книгу, и она действительно народная, ведь озвучиваем мы «Мову 404» Алины Нагорной. Эта книга создана из рассказов простых белорусов о том, как их притесняли за белорусский язык, и озвучена также простыми белорусами. Надеюсь, в течение месяца-двух мы наконец опубликуем ее.
Вот такие проекты мне бы хотелось делать. В фидбеке люди писали, что для них было очень важно записать эту маленькую историю, как это было для некоторых сложно. Это впечатлило людей, понравилось им и вдохновило некоторых на создание своих проектов.
«Не стоит насмерть играть в сильного человека»
«НН»: Вы рассказывали, что для вас тема ментального здоровья — очень важна. Почему?
КД: Всегда думала, что я очень сильный человек, ведь я же актриса, специализируюсь на том, чтобы насиловать свою психику и при этом оставаться нормальным человеком. Но в 2020-м я испытала калейдоскоп эмоций, которых не знала раньше. Была уверена, что у меня хватит собственных ресурсов, чтобы вытащить это все, оставаться матерью, актрисой и гражданкой. Однако в какой-то момент поняла, что нет, моя эмоциональная часть перестала поддаваться анализу, пониманию и контролю.
Фото: личный архив Кристины Дробыш
В таком состоянии ты не можешь делать ничего, не можешь быть нормальной матерью и делать проекты. Единственное, что ты делаешь — борешься с самой собой, чтобы держать себя в руках, и это очень трудно. Понимаешь, что можешь только обратиться к специалисту, чтобы он немножко помог тебе расставить мысли резонно в голове, чтобы ты могла что-то делать.
Поэтому я обратилась и к специалисту, и к антидепрессантам, и ничего в этом плохого не вижу. Это помогает мне во всем разобраться и делать то, что делаю.
Это очень важно, ведь можно не заметить, как ты сходишь с ума. Верю, что белорусы очень сильны и на собственных ресурсах ты многое можешь, но, если чувствуешь, что не все в порядке, не стоит насмерть играть в сильного человека.
Моя хорошая знакомая, психотерапевт, считает, что после 2020 года очень мало людей могут вынести всю ту эмоциональную нагрузку на собственных ресурсах.
«НН»: То есть вы страдали депрессией?
КД: Нет, клиническая депрессия — немножко другая история. Мне было достаточно, когда мне просто кто-то помог переосмыслить эмоции, вот и все. Раньше это у меня выходило самостоятельно как часть ежедневного ритуала, а тут у меня перестало получаться, эмоции накрывали, а я не успевала их осмыслить. С помощью психолога и антидепрессантов мне удалось просто усмирить остроту эмоций и разобрать все по полочкам.
Абсолютно об этом не жалею, прекраснейший опыт. То, что мне удалось выжить в Беларуси, пока я там была, и то, что могу делать сейчас, — это в большой степени помощь друзей-психотерапевтов и препаратов.
«НН»: Тема психического здоровья у нас окутана стереотипами?
КД: Очень. Хорошо, когда люди не крестяться при слове «психотерапевт». Когда предлагаешь пойти на сеанс, у тебя спрашивают: я что, больной? Есть еще один вопрос: а что я ему, психологу, скажу? А если еще и упомянуть антидепрессанты, то это все, ты овощ в шаге от психбольницы, но нет!
Фото: личный архив Кристины Дробыш
Многие еще и молчат об этом. Я их понимаю, ты же не напишешь в инсте в сторис: «А я сегодня начинаю принимать антидепрессанты!» Но сказать, что ты их принимаешь, не страшно.
На одном созвоне в зуме кто-то задал вопрос, кто здесь принимает антидепрессанты, и руку подняли все. Как выяснилось, все мы там были, но никто об этом особо не говорит, кто-то стесняется.
Но мы прошли столько сценариев голливудского кино про трындец, что удивительно, как нам хватает только антидепрессантов и психотерапевтов.
Любой психотерапевт скажет замыленную фразу, что сначала нужно спасти себя, чтобы потом спасти того, кто рядом. В одной программе я сказала, что самое главное, что нужно не пропустить в своей жизни — это свою собственную жизнь. Ни одной новости вы не пропустите, все равно все вас найдут. Но твоя жизнь — это твоя жизнь, так и живи ее.
Не говорю, что надо бросить все и танцевать, но стоит как-то себя изучать и себя спасать в первую очередь. Если ты живешь ради того, чтобы спасать других, то сохрани себя, чтобы у тебя были силы. Никто не проживет жизнь человека за него, только он сам.
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»«Есть ощущение, что следующий год может быть лучше». Известные белорусы — о страхах и надеждах на 2023-й
«Рождественский хорал» Диккенса теперь можно слушать по-белорусски
«Теперь я понимаю, каким был дураком». «Терапия не сразу дает эффект». Четыре реальные белорусские истории о депрессии
Ды і на працягу 300 гадоў былі паўстанні і іншы супраціў.