«Если бы вы пришли ко мне раньше, я бы не признался об отце». Как сыновья драматурга Олехновича возвращались к корням
Журналист Дмитрий Гурневич рассказал у себя в фейсбуке историю сыновей известного белорусского драматурга Франтишка Олехновича. Этот человек мало того, что сам прожил очень трагическую жизнь, так и после смерти его потомкам долго приходилось скрывать даже сам факт родства с ним. Но в конце концов все стало на свои места.
Казимир и Юрий Олехновичи в 2005 году
Полгода назад я делал беседу с правнучкой Франтишка Олехновича. Она тогда рассказала печальную историю, что даже ее дед с братом, то есть сыновья «отца белорусской драматургии» (ему сегодня 140 лет), не знали на самом деле, кем был Олехнович. Как часто бывает с молодыми, правнучка напутала или не знала всей правды. А правда еще более драматична, чем простое незнание.
Историк из Гданьска, белоруска Елена Глаговская, знает об этом больше деталей. Именно она 20 лет назад отыскала сыновей Олехновича в Польше. Все детали она рассказала в интервью.
Сыновья Олехновича Юрка и Казик в детстве. 1930-е годы
На сыновей Олехновича (старшего Юрку и младшего Казика) Глаговская вышла случайно в 2003 году. Она обратила внимание, что книгу «В когтях ГПУ» (о заключении в ГУЛАГе) Олехнович посвятил вильнюсцу Адольфу Наркевичу.
В Гданьске, где живет Глаговская, работал тогда профессор Ольгерд Наркевич. Она позвонила и спросила: Адольф Наркевич имеет что-то общее с ним и знает ли, кто такой Олехнович? «Да, это мой отец, Олехнович был его другом», — ответил доктор Наркевич. Он был знаком с сыновьями Франтишка и дал ей их номера.
Глаговская позвонила старшему сыну, и они договорились о встрече. Юрка сказал так: «Если бы вы ко мне пришли раньше, я бы не признался об отце».
Много лет Юрий Олехнович скрывал правду о своем отце, так как в коммунистической Польше это могло бы плохо закончиться. Он рассказал Глаговской, как ему в 1990 году позвонила дочь, которая увидела в книжном магазине книгу «какого-то Франтишка Олехновича». Она спросила отца, не родственник ли это какой-нибудь. Юрий Олехнович тогда ответил, что не знает такого человека. Это был не пустой страх, у него были серьезные основания.
После войны Юрка работал на судоверфи. Чтобы не привлекать к себе внимания, он вступил в ряды компартии, выступал на митингах, пропагандировал коммунизм. Конечно, он не был коммунистом, но знал, что только так может выжить.
Однажды Юрия Алехновича вызвали в воеводский комитет партии и показали две его биографии. Одну, которую написал он сам, что он из рабочей семьи, и другую, как сказали, — «настоящую».
«Он рассказывал, что когда увидел настоящую, то у него земля ушла из-под ног. Первое предложение: «Ежи Олехнович — сын белорусского националиста Франтишка Олехновича». Дальше он уже ничего не видел, у него затряслись ноги. Ему повезло, его просто выгнали из партии. А могло быть по-разному, это же еще было при Сталине», — объясняет историк.
Все годы коммунистической власти в Польше сын Франтишка Олехновича не признавался не только в связи с отцом, но и в белорусскости. Все изменилось только в начале 2000-х, когда его нашла Глаговская.
В результате Юрка Олехнович стал активным членом белорусского общества «Хатка» в Гданьске. Когда в 2005 году в Минске вышел сборник отцовских произведений, то сыновья заказали по 10 экземпляров, чтобы каждому в семье досталось. Елена Глаговская говорит, что держит связь со всей семьей Олехновича, и большинство родственников восхищаются предком.
Старший сын Алехновича Юрий мечтал, что во время ремонта своего дома сделает изображение «Погони» в стене дома. Но не успел, умер. Но на похоронах «Погоня» виднелась на его пиджаке.
