Петр Рудковский. Фото Александра Киселева, «Будзьма»
«Наша Нива»: В своем исследовании вы пишете, что за последние 70 лет насчитывается около 480 случаев ухода авторитарных руководителей (свержение, смерть или отставка). Насколько вероятна смена режима после ухода Лукашенко?
Петр Рудковский: Это несложный вопрос (улыбается). О нем проще рассуждать, чем о процессе преодоления самой автократии. Исследовательница Барбара Гедес и ее коллеги несколько лет проводили подсчеты. Получилась такая статистика:
после свержения автократа в 50% случаев другой представитель той же самой группы смог сохранить власть. Еще в 50% наблюдалась смена режима.
Но что происходит дальше? Если рассматривать отдельно вторую группу, то в половине случаев к власти приходили военные или другие авторитарные лидеры, во второй половине — демократы. То есть уход автократа — 25% вероятности, что дальше наступит демократия.
«НН»: На что рассчитывать белорусам?
ПР: Изучение различных фактов показывает, что в Беларуси для демократии и для успешного перехода к ней есть серьезные предпосылки.
В частности, это отсутствие общественных, этнических, религиозных конфликтов, относительно невысокое социально-экономическое неравенство, относительно хорошая сформированность среднего класса, довольно хорошие традиции ведения бизнеса. В таких случаях установление демократии вполне реально.
«НН»: Вы говорили о 50% вероятности, что у власти остается представитель той же политической группы. Для Беларуси это будет хорошо или плохо?
ПР: Хорошо или плохо по сравнению с чем? Много зависит от конкретной личности и ее решений, окружения, которое она сформирует. Иногда полезно оторваться от белорусской действительности и посмотреть на ее сбоку. Например, взять Испанию и Португалию середины 1970-х годов.
Жизнь лидеров этих стран — Франка и Салазара — шла к финалу.
Эти диктаторы надеялись сохранить режим даже после собственного ухода. Тот же Франко распланировал все, что мог, чтобы гарантировать сохранение автократической системы, идеологии и порядков управления.
«Все очень хорошо повязано», — хвалился он. Тем не менее ставленники Салазара и Франко должны были пойти на компромиссы, так как ощущался сильный прессинг общества и международного сообщества.
К тому же в окружении этих диктаторов также были сторонники изменений. Уверен, что такие люди остались и в окружении Лукашенко даже после кадровых чисток. Причем это его ставленники. Речь об условном Макее, а не Вакульчике, бывшем председателе КГБ.
Люди из окружения Салазара и Франка не собирались демократизировать страну, но процесс вышел из-под контроля. Даже если место Лукашенко займет кто-то из его окружения, существует вероятность позитивных изменений.
Хотя, естественно, существует другой вариант: система начнет распадаться и начнется кровавый конфликт между кланами внутри нее. Между прочим, почему многие из силовиков и отдельные представители бизнеса боятся перемен? Лукашенко функционирует как арбитр. Поэтому их консерватизм — не только признак лояльности к нему, но и страх, что какая-то группировка займет власть.
«НН»: Вы проводили пример с Испанией и Португалией. Но у них не было такого сильного соседа, каким у нас является Россия. Известны примеры, когда один авторитарный режим поддерживал другие?
ПР: Первый директор BISS Виталий Силицкий является автором концепции «авторитарный интернационал». Например, Салазар и Франко поддерживали друг друга, хотя между странами имелись противоречия.
Но классический пример — это коммунистический блок. Внутри него имелись огромные внутренние конфликты. Например, между Румынией и СССР или между Албанией и СССР. Но в противодействии демократическим движениям наблюдалась полная солидарность.
Одно из исследований ученого Севы Гуницкого свидетельствует, что демократические сдвиги преимущественно происходят тогда, когда на международной арене меняется геополитическая структура. Когда серьезные авторитарные гегемоны теряют силу, очень стремительно распространяются демократические движения.
После Первой и Второй мировых войн, во время и после падения Советского Союза они были очень масштабными. Правда, такие быстрые перемены имеют и свои негативные моменты: все может вернуться назад. Медленное и мучительное шагание к демократии дает больше шансов, что эта демократия будет стабильной.
«НН»: Во время исследования вы анализировали ситуацию в других странах. Какой-то кейс напоминал вам белорусский опыт?
ПР: Опасаюсь таких прямых сравнений. В Беларуси нет чего-то особенного, чем она выделяется среди других стран. Белорусы не хуже и не лучше соседей.
Логика процессов в разных странах схожая. Да и человеческая природа остается такой же: со страхами, надеждами, прорывами. В ситуации шатания режима люди становятся смелее.
В той же Польше в течение 1980-го — начале 1981 года наблюдались акции «Солидарности». Затем власти ввели военное положение. На протяжении нескольких лет общество оставалось подавленным. Но как только военное положение отменили, общество оправилось.
Можно пойти другим путем и увидеть отдельные сходства с той или иной страной. Мы, как и Армения, сильно вовлечены в орбиту России. Но эта закавказская страна имеет тысячелетнюю историю и сильное национальное самосознание, чего не хватает белорусам.
Один из последних примеров страны, где была преодолена автократия, — Тунис. Революция в этой стране произошла при активном использовании интернета и социальных сетей. Еще одно сходство:
и Лукашенко, и глава этой африканской республики Бен Али делали акцент на спецслужбы и внутренние войска, но явно недооценивали армию и не вкладывали особые деньги в ее модернизацию.
В Тунисе или в Румынии времен Чаушеску солдатам напрямую отдали приказ стрелять по демонстрантам. В прошлом году в Беларуси до этого не дошло, поэтому мы не знаем, как в итоге вели бы себя военные. Но в решающий момент они могли бы отказаться выполнять приказ. Не только руководствуясь солидарностью с протестующими, но и из-за отчужденности, так как режим не воспринимал их всерьез. Но это вопрос вероятности, а не железных законов истории.
«НН»: Вы верите в их существование?
ПР: Еще задолго до этого исследования я пришел к убеждению, которое осталось неизменным: законов истории не существует. Естественно, вдохновляюще услышать, что, мол, согласно законам истории Беларусь идет в направлении демократии. Но история зависит от действий конкретных людей, наделенных разумом, свободой и волей. Можно предугадать лишь краткосрочную перспективу.
Однако в целом история имеет открытый характер и шансы на перемены то и дело появляются. Это может быть ослабление режима или внутренний конфликт, экономические проблемы или неожиданный конфликт между Путиным и Лукашенко.
Их невозможно предсказать. Но их так много, что в течение ближайших лет они будут появляться. Поэтому все зависит от нас с вами.
