«Наша Нива»: как вы оказались в Киеве?
Полина Старикова: Мы хорошо помним события 2020 года, но я до последнего пыталась оставаться на родине, так как имела свой бизнес. Но те, кто перечислял средства в «Байсол» и «Байхелп», чтобы хоть как-то помочь людям, оказались под сильным давлением. Стали приходить, звонить, писать. Наконец пришли к маме в Гомеле по месту прописки, интересовались, где я, где меня искать. Тогда поняла, что время двигаться, так как сильно задержалась. Быстро собрала вещи и переехала в Киев.
Последнее фото Полины перед войной и третий день в пути.
Это был ноябрь 2021 года. Я не успела сделать ВНЖ и остальные документы, поэтому потом очень волновалась, выпустят ли меня на границе.
«НН»: Вы почувствовали за эти месяцы различие между Беларусью и Украиной?
ПС: Конечно! Киев и в целом Украина для белорусов — то место, куда мы и раньше приезжали глотнуть немного свободы, почувствовать себя людьми. Очень быстро нашла здесь друзей, работу. Здесь прекрасные и вежливые люди, чудесно ко мне относились. Первое время извинялась, мол, извините, я из Беларуси и я пока разговариваю по-русски, но буду стараться учить украинский. Но никто не имел претензий.
Ты приезжаешь в Украину и буквально с первой секунды чувствуешь, что огромное бремя упало с твоих плеч.
Стало легче. Даже в физическом плане. У меня есть болезнь, диагностированная лет пять назад, и она иногда обостряется. Последние полгода в Беларуси мне было очень плохо: головные боли, загноения. Но после переезда мне стало легче буквально через три недели. Серьезно, вот до такой степени, даже на физическом уровне стало легче.
«НН»: Какими были для вас первые часы войны?
Утро в Киеве в первый день войны.
ПС: Я работала с украинским телеканалом, снимали материал допоздна, приехала домой уставшая. Уже в 5.40 позвонил мой друг: «Полина, просыпайся — война!»
Я одна дома. Проснулась, ничего не понимала, слышала, как собираются люди, грохот чемоданов по ступенькам в подъезде. Посмотрела в окно: много людей с вещами, все убегают. Начали доноситься звуки бомбежки. Было очень страшно, пыталась связаться со знакомыми.
Спустилась к продавщице в магазине в моем доме, она показала подвал, где можно спрятаться.
«Каждую минуту обновляла телеграмм, новости слушала без перерыва, чтобы ничего не пропустить».
Знакомый позвонил, сказал, что будет через три минуты и заберет меня. Поэтому у меня даже и вещей с собой нет, почти все оставила: одежду, ноутбук.
«НН»: Вы сразу приняли решение выезжать из Киева?
ПС: Нас было шесть человек, поехали в квартиру к знакомым, у которых рядом большое бомбоубежище, в нем мы и проводили большую часть времени. Было абсолютно непонятно что делать: ехать сейчас или подождать?
Чтобы не попасть в огромные очереди на выезде, решили переждать.
Ночью спали по очереди, чтобы не пропустить тревогу, успеть скрыться. Так всю ночь бегали.
Бомбоубежище в Киеве.
Утром уже решили любыми путями выбираться из Киева в сторону запада.
«НН»: Насколько проблематично было выехать из Киева во второй день войны, уже же шли атаки и на него?
ПС: Нас было в машине шесть человек и две собаки. Ехали до Львова около 20 часов. Были большие пробки, над головой гудели самолеты.
«В машине нас было шесть человек и две собаки».
Выработалась уже привычка при любом громком звуке открывать телефон и набирать сообщение матери — написать в последний раз, что люблю ее. Было страшно.
«НН»: Львов был конечной точкой?
ПС: Во Львов ехали, так как оттуда шли поезда на Польшу. Добравшись, приехали на вокзал, пытались сесть в поезд — это было абсолютно невозможно. Украинцы вели себя адекватно, но в то время на вокзале было много иностранцев, они очень паниковали, не обращали внимания ни на женщин, ни на детей — перли напролом, по головам.
Это было страшнее, чем во время бомбежки. Я кричала в толпе: «Остановитесь, я вас умоляю!», чуть не сломала руку.
Чудом выбрались из этой дерганины, поняли, что на поезд мы не сядем. Было страшнее быть раздавленными там.
Толпа на железнодорожном вокзале Львова.
«НН»: Вам удалось наконец дождаться другого поезда?
ПС: Ждали следующих, но они приходили уже переполненными. Потом вообще перестали приезжать по расписанию.
Мы решили найти место, чтобы отдохнуть, так как не спали уже третий день.
Знакомые написали, что имели квартиру, но уехали раньше, теперь она свободна. Приехали, хозяйка квартиры попросила документы.
Но узнав, что мы белорусы, не пустила: «Скажите спасибо, что полицию не вызываю».
Пришло осознание, что нарастает непринятие белорусов, понимали почему. Нам было и стыдно, и страшно, не знали, что делать. Пытались меньше говорить по-русски: кто-то говорил по-английски, кто-то по-белорусски.
Друзья сбросили ссылку на спортивный зал, который переоборудовали для беженцев. Там мы и остались, очень благодарны волонтерам: разложили одеяла, подушки, была еда, люди несли и несли, предложили помощь. Очень много было людей и с детьми, и с животными, а внизу было укрытие.
Спортивный зал во Львове служит временным пристанищем для беженцев.
«НН»: И как вы двигались потом?
ПС: На следующий день мониторили через интернет все пограничные переходы, где пройти проще. На машине мы выехать не могли, так как владельца с нами не было.
Решили купить теплые вещи и поехать на переход Угрин. Но магазины, кроме продуктовых, были все закрыты. Работали некоторые палатки на рынках, но там были бешеные цены. Достали только теплые носки, пару шапок.
На машине доехали до хвоста автомобильной очереди, она была километров десять. Пограничники нам показали место, где можно подождать автобус, что довезет непосредственно до границы, они ходили довольно часто. Поражало количество детей: всех возрастов, младенцев много — их, конечно, пропускали вперед.
В нашей компании было два парня и шесть девушек. В автобус пускали по одному мужчине на семью, мы поделились, сказали, что у нас две семьи, поэтому всех пропустили.
«НН»: Какая ситуация наблюдалась на границе в те дни? Проблематично ли было ее переходить?
ПС: На всем пути были палатки и машины с волонтерами, которые предлагали поесть, попить теплого — повсюду.
На обе границы у нас ушло не более 5 часов — нам повезло: подъехали где-то в пять вечера, а в Польше были около полуночи.
На украинской границе нас отделили от общего потока (ведь паспорта белорусские), ждали мы минут 20.
За это время пообщались с женщиной-пограничницей, которая нам сказала: «Ну может вы уже сделаете что-то со своим президентом?» Мы объясняли ей ситуацию в Беларуси, но она стояла уставшая, без сил. Как выяснилось, она только приехала с фронта, ее направили на границу. Участвовала в защите Сумщины, мать-одиночка, поэтому своего девятилетнего ребенка одного отправила в Польшу. Рассказывала историю о семье гражданских с ребенком, которых в машине прямо убили при наступлении.
Невозможно было смотреть ей в глаза, я стояла, плакала — не было силы ни воспринимать это, ни слушать. Не верилось, что такое может быть в мире. Организм просто физически это не мог воспринять.
На границе не пропускали мужчин из Украины призывного возраста. Видели, как детки рыдали: «Пожалуйста, пропустите папу!», женщины некоторые на колени становились. Но ведь пограничники не имеют права, мужчин не пропускали.
«НН»: С польской стороны было проще, вас пропустили без визы?
ПС: Проблем не было, поставили штамп о въезде. Там звучала информация, что нам позволят оставаться в Польше 15 дней без никакой регистрации, подачи на беженство или убежище. Потом выяснилось, что сейчас, по сути, срока нет.
Точка для беженцев с польской стороны.
С польской стороны образован целый палаточный городок с волонтерами. Нас накормили, дали теплые вещи и сим-карты. Группы волонтеров развозят людей по всей Польше, куда скажешь.
«НН»: Вам было куда ехать?
ПС: Знакомые подсказали место в Варшаве — «Мирный дом». Он был создан еще для политических беженцев из Беларуси, сейчас они принимают всех, кому нужна помощь. Мы сели в бус, подъехали к сотруднику полиции, который зафиксировал наши данные и так доехали до Варшавы.
В «Мирном доме» было абсолютно все необходимое, администратор Мария рассказала, что с первых дней люди массово несут продукты, вещи, даже технику — скупили все в магазинах. Сейчас такое большое количество всего, что часть направляют непосредственно на границу.
«Мирный дом» в Варшаве.
«НН»: Насколько трудным для вас был этот путь?
ПС: Я сильно замерзла, пока ждали на границе — заболела. Администратор сразу принесла мне лекарства, сходила за тестом на ковид.
В этом лагере человек может бесплатно быть в течение месяца.
А вот на второй день пребывания в Польше начало приходить осознание происходящего. Все это время, пока мы помогали друг другу, эвакуировались — ты не даешь себе возможности думать о ситуации, чтобы не сорваться, иметь хоть какие-то силы. А вот на второй день до меня начало доходить: многие мои друзья, близкие сейчас в Украине, многие в Киеве, который бомбят, некоторые — в Харькове. Страну рвут в клочья.
Раньше думала, что я ментально стойкий человек, но случилась истерика, не выдержала.
Ко мне привели кризисного психолога, мы поговорили — мне стало легче. Она посоветовала на какое-то время оторваться от ситуации, привести себя в порядок, иначе будет только хуже. В тот же вечер меня забрали знакомые, сейчас нахожусь у них.
На улицах Варшавы.
«НН»: Какие у вас ожидания в этой страшной ситуации?
ПС: Все вокруг обсуждают, где им остаться, где жить, что делать дальше. Я таких сомнений не имею — знаю, что вернусь в Украину.
Не рассматриваю варианта, что придется жить где-то еще. Я уверена, что мы все вернемся очень быстро и будем помогать все отстраивать: Украина — это большая сила, и я верю, что скоро все будет хорошо.
